Ссылка для цитирования: Вартанова Е.Л. Медиапрекариат в условиях неопределенности // Меди@льманах. 2021. № 5. С. 8–14. DOI: 10.30547/mediaalmanah.5.2021.814
DOI: 10.30547/mediaalmanah.5.2021.814© Вартанова Елена Леонидовна
главный редактор журнала «МедиаАльманах», академик РАО, профессор, доктор филологических наук, декан факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, заведующая кафедрой теории и экономики СМИ факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова (г. Москва, Россия), eva@smi.msu.ru
Известно, что общество сегодня характеризуется изменчивостью, гибкостью, текучестью, неустойчивостью. Исследователи называют современную эпоху временем неопределенности, отмечая поливариантность и непредсказуемость течения социальных процессов и приходя к выводу о том, что все социальное следует рассматривать как «текучее» (Deuze, 2008). Идея работы с неопределенностью и против неопределенности восходит к идеям кибернетики Н. Винера, который считал, что энтропия, дезорганизованность, присущая физическим системам, проявляется и в социуме (при условии отсутствия достаточной информации), и она, по сути, противостоит идее прогресса (Винер, 1968). Прогресс означает уход от энтропии, что повышает устойчивость социальных структур. Продолжая этот подход, И. Валлерстайн (1997, 2001) говорит о необходимости работы с неопределенностью.
Неопределенность, текучесть жизни как новый общественный вызов осознается не только учеными. На уровне политиков, международных организаций сформулирован тезис об устойчивом развитии человеческой цивилизации. По существу эта глобальная цель развития предполагает противостояние постоянной изменчивости и неустойчивости (ООН, 2020)1. Среди тех направлений, которые признаются глобальным сообществом необходимыми для обеспечения качества жизни современного человека, – достойная работа. Об этом свидетельствует и формулировка цели № 8 в области устойчивого развития ООН.
Нестабильность трудовых отношений на рынке труда становится одним из важных и даже рискогенных проявлений гибкости и текучести современного общества в целом (Bourdieu, 1998; Deuze, 2007, 2008). Преобразования в сфере труда связаны с такими характеристиками, как новые формы занятости, ведущие к нестандартным формам труда, а так-же расширение сектора неформальной экономики в разных странах и регионах мира. Например, по оценкам Ж. Тощенко (2018), в России примерно половина трудоспособного населения может быть отнесена к прекариату, причем это количество имеет тенденцию к росту.
Становление прекарности многие исследователи связывают с неолиберальной идеологией глобальных корпораций, новыми формами накопления капитала, размыванием государственных форм регулирования экономики – тенденциями, проявившимися в 1970 гг. Определяя постфордизм как форму организации производства в условиях глобального рынка и экономической неопределенности, Ф. Уэбстер в ставшем классическим труде «Теории информационного общества» (2004: 101) подчеркивал: «Важной составляющей <…> перемен стало наступление на организации трудящихся, поначалу на профсоюзы, а потом и на все коллективистские идеи».
Постфордизм характеризуется гибкостью в самых разных сферах экономики – накоплении, производстве, потреблении. Не исключение и рынок труда. Именно здесь появились требования адаптивности работников к меняющимся условиям труда, разнообразия трудовых навыков и умений. А следовательно, требования гибкой оплаты труда – индивидуальной, а не установленной по соглашению с профсоюзами или в соответствии с государственными тарифами, а также временнΌй гибкости, определяемой ростом числа рабочих мест с неполным рабочим днем, «гибким графиком», сменной работой (Уэбстер, 2004: 106–107). Уэбстер отмечает, что постфордизм (и, соответственно, постоянно нестабильные – гибкие – формы организации труда) приводит человека одновременно и к утрате стабильности, удовлетворения, к фрагментации личности, и к стимулированию «децентрализованного» Я, вызывая эмоциональный подъем (Уэбстер, 2004: 110).
В любом случае появление нестабильной занятости как свидетельство развития современной экономики не могло не изменить рынок труда. Ключевыми парадигмами при классификации занятости социологи называют, во-первых, стандартную и нестандартную занятость и, во-вторых, устойчивую и неустойчивую (то есть прекаризированную) занятость (Бобков, Одинцова, Коваленко, 2020; Валиахметов, Туракаев, Кабашова, 2020; Михайленок, Макушина, 2021).
Распространяющийся в менеджменте и в социологии в целом термин «прекариат» как раз и описывает тот значительный слой людей, которые не нашли себе постоянной ниши в структуре занятости. Для одних ученых прекариат – это новый класс работников, лишенных доступа к социально-правовым гарантиям и средствам социальной защиты (Стэндинг, 2014; Тощенко (ред.), 2020). Для других исследователей люди, объединенные на рынке труда неустойчивыми, то есть прекарными, формами занятости, представляются межклассовым социальным образованием, характеризующимся неоднородностью состава (Попов, 2020).
Исследователи рынка труда подчеркивают, что неустойчивая занятость определяется:
Таким образом, риски неустойчивой занятости означают незащищенность, временную работу, зависимую самозанятость человека, снижая качество его жизни.
Справедливости ради, следует подчеркнуть и определенную привлекательность прекарной занятости для многих наших современников, особенно представителей молодого поколения. В условиях неустойчивой занятости очевидна большая свобода работника, связанная с возможностью самостоятельно планировать рабочее время, автономией в использовании своих ресурсов, свободой передвижения. Для многих людей прекарная занятость все чаще становится осознанным выбором именно потому, что, на первый взгляд, она оставляет человеку возможность управлять своим временем, легче соотносить профессиональную деятельность с внепрофессиональными интересами, личной жизнью, семьей.
Рассматривая тему прекарности современного труда, эксперты и публицисты подчеркивают, что постоянно трансформирующееся общество создает своего рода «новую нормальность», связанную с «текучестью» жизни и «гибкостью» рынка труда. Однако, как подчеркивают исследователи, часто такой подход становится иллюзией, оборачивается разочарованиями, ведь прекариат, если это и новый класс, то состоит он из работников, лишенных доступа к социально-правовым гарантиям, к социальной защите в целом. Социолог Ю.Г. Волков говорит в этой связи о депривированном состоянии прекариата, когда вместо преимуществ дистанционного труда (свобода и независимость работника) следует обращать внимание на неустойчивость социальных гарантий, постоянное переформатирование профессиональной идентичности и карьерных целей, на конвертацию трудовых прав в «живые деньги» (Волков, 2019: 370).
Определяя прекарность как неотъемлемое свойство уже не только рынка труда и экономики, но и общества в целом, Г. Стэндинг (2014) ставит ее в более широкий контекст реализации гражданских, культурных, социальных, политических и экономических прав человека. Ж. Тощенко (2018) связывает ее с саморазвитием, с организацией людьми своей публичной и личной жизни. Тем самым для многих людей положение в сфере труда не только отражает их социальный статус, но и характеризует его благополучие, удовлетворенность в жизни (Козина, 2021: 82). В этом контексте следует рассматривать и прекарную занятость, ставшую сегодня частью и политических программ, и научных исследований.
Очевидно, что значительная часть прекрариата представлена сегодня людьми, работающими в сфере креативных индустрий, медиа, Интернета. Их занятость отличается особой гибкостью и текучестью по сравнению со многими другими сферами производства (Deuze, 2007). Эта ситуация вполне традиционна для массмедиа. Достаточно вспомнить, что классические термины, обозначающие временную работу (фрилансер, стрингер, внештатник), перешли в общее словоупотребление из профессионального языка журналистики, медиабизнеса. Не удивительно, что сегодня именно медиаиндустрия, трансформирующаяся под влиянием цифровизации и активных социальных процессов самой различной природы (стирание резких классовых границ, миграция, изменение форм мобильности на фоне пандемии и др.), предлагает интересные тенденции прекарного труда.
Несмотря на распространение термина «фриланс» за пределами медиабизнеса, именно ядро последнего по-прежнему концентрирует значительные трудовые ресурсы. Как отмечают социологи, под фрилансом понимаются определенные специализации, среди которых важное место занимают IT, дизайн, копирайтинг, аудио, видео, фото, т.е. наиболее распространенные трудовые функции современных медиа. По оценкам, фрилансеры составляют до 1% трудоспособного населения (Фриланс.., 2021: 115). Это растущий слой самозанятых, находящих себе работу и источник существования в Интернете, работающих дистанционно, представляющих (часто) творческие профессии, сменивших род деятельности и осваивающих новые формы заработка (интернет-журналистику, рекламную деятельность, модерирование сайтов, создание и ведение блогов, приносящих доход) (Тощенко, 2018). И хотя очевидно расхождение в оценке фрилансеров как самозанятых (не все авторы разделяют эту точку зрения), они представляют сегодня интересный феномен на отечественном рынке труда.
Учитывая масштабную трансформацию медиабизнеса в условиях цифровизации (Вартанова, Вырковский, Макеенко, Смирнов, 2017: 39–62), следует предположить, что и рынок труда испытает значительные изменения. Уже в середине 2010 гг. отмечалось, что организация труда в медиаиндустрии имеет тенденцию к проектным форматам, предполагающим удаленный труд, аутсорсинг и фриланс. А. Вырковский (2016: 95) подчеркивал, что это сопровождается распространением «моделей low-pay/no-pay-журналистики», которые предполагают производство контента на не-рыночных условиях – без оплаты либо с оплатой, не соответствующей рыночным уровням. Выделяя для некоторых типов редакций проектно-индустриальный подход к организации работы, он также обращал внимание, что при нем заметная часть работ выполняется сторонними непостоянными сотрудниками, фрилансерами, работниками, находящимися на аутсорсе.
В условиях перехода «на цифру» стремление редакций СМИ сократить расходы в растущей конкуренции с цифровой медиакоммуникационной средой распространение нестабильных форм взаимодействия с сотрудниками становится еще заметнее. В рамках проведенного в 2016 г. форсайт-исследования один из экспертов прямо заявил об этом: «Вы не содержите журналистов, а работаете с людьми на гонорарной основе, что всегда дешевле, чем содержать человека в штате» (Вартанова, Вырковский, Макеенко, Смирнов, 2017: 50). Очевидно, что это мнение менеджера информационного агентства в полной мере отражает противоречия современного рынка труда в медибизнесе.
Традиционно и в профессии журналиста отмечалось заметное стремление к значительной автономии в рамках трудового процесса. Эта ситуация в последние годы только усилилась. Изучая мотивационные профили журналистов, работающих в офлайн- и онлайн-газетах, А. Вырковский выделил два блока мотиваций – материальные и нематериальные, причем вторая группа оказалась несколько больше первой. Среди нематериальных мотиваций, на удивление, одновременно присутствуют и стремление к стабильному доходу, социальным гарантиям, и желание быть более свободным в планировании своего рабочего времени, в организации труда (Вырковский, 2016: 302–303).
Показательно, что в медиабизнесе качества прекарного труда становятся не только вынужденными, но желательными, создавая достаточно специфическую профессиональную культуру в редакции (Аникина, 2019). На этом фоне следует обратить внимание и на процесс «феминизации» многих профессий традиционного медиабизнеса – корреспондентов, редакторов, фотографов, дизайнеров. Так, осенью 2021 г. служба исследований компании HeadHunter проанализировала особенности профессии «журналист» на российском рынке труда. Данные показали, что 71% журналистов – женщины, доля молодых работников (до 34 лет) составляет среди них 74% (среди мужчин – 60%)2. Становясь основной рабочей силой креативных индустрий, женщины испытывают на себе все недостатки распространяющейся непостоянной занятости. В России это является проблемой для региональных интернет-СМИ, проектной работы в социальных медиа, независимого мультимедийного производства.
С другой стороны, неустойчивая занятость напрямую связана со снижением качества работы. Создание контента для цифровых медиа предполагает высокий уровень социальной ответственности, профессиональной этики, редакционной культуры. В условиях прекарности все эти составляющие профессиональной идентичности медиаавторов ослабляются, что приводит к снижению доверия аудитории к медиатекстам, появлению фейк-ньюс, сенсаций и разных типов недостоверных новостей.
Очевидно, что будущее сферы труда остается неопределенным из-за таких сложных процессов, как глобальные изменения привычного уклада жизни, укоренение в общественном сознании новых форм поведения (в т.ч. новых ценностей в сфере труда). Стремясь к самореализации и удобным для себя формам занятости, прекарии не только оказываются подверженными факторам внешней среды, но и основываются на своих индивидуальных ценностных ориентирах, жизненных установках и стратегиях. Для медиабизнеса прекарность была характерна даже раньше, чем для других отраслей. Сегодня же в условиях цифровизации и удаленных форм работы, которые приобрели широкое распространение в период пандемии COVID-19, неустойчивость и гибкость занятости в медиасреде стала практически нормой. Поставленная проблема, несомненно, требует обсуждения на профессиональном, индустриальном и широком общественном уровне.
1 Цели в области устойчивого развития / ООН. 2020. Режим доступа: https://www.un.org/sustainabledevelopment/ru/sustainable-development-goals/
2 Исследование рынка труда в сфере СМИ и медиа. Профессии: журналист, редактор, райтер / Служба исследований HeadHunter. 2019. Режим доступа: https://ruj.ru/news/analiz-professii-zhurnalist-na-rossiiskom-rynke-truda-10337
Аникина М.Е. Институциональные роли российского журналиста в начале XXI века // Медиаскоп. 2019. Вып. 4. Режим доступа: http://www.mediascope.ru/2592
Бобков В.Н., Одинцова Е.В., Коваленко В.В. Неустойчивая занятость – глобальная проблема современности: как снизить ее масштабы в России? // Проблемы прогнозирования. 2020. № 3. С. 93–100.
Валиахметов Р.М., Туракаев М.С., Кабашова Е.В. Поиск лучшего места работы как фактор неустойчивой занятости // Россия реформирующаяся. 2020. №18. С. 105–130.
Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб.: Изд-во «Университетская книга», 2001.
Валлерстайн И. Социальное изменение вечно? Ничто никогда не изменяется? // Социологические исследования. 1997. № 1. С. 8–21.
Вартанова Е.Л., Вырковский А.В., Макеенко М.И., Смирнов С.С. Индустрия российских медиа: цифровое будущее / под ред. Е.Л. Вартановой. М.: МедиаМир, 2017.
Винер Н. Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине / пер. с англ. 2-е изд. М.: Советское радио, 1968.
Волков Ю.Г. Исцелить травму: Рец. на кн.: Тощенко Ж.Т. Прекариат: от протокласса к новому классу. М: Наука, 2018 // Вестн. РУДН. Сер.: Социология. 2019. Вып. 19. № 2. С. 364–372.
Вырковский А.В. Редакционный менеджмент в печатных и онлайновых массмедиа: процессный подход [Академические монографии]. М.: МедиаМир, 2016.
Козина И.М. Человек на работе: мир труда в оценках россиян // СоциоДиггер 2020. Ежегодник ВЦИОМ. М.: ВЦИОМ, 2021. Т. 1. С. 82–97.
Михайленок О.М., Макушина Л.В. Сетевизация сферы труда – как «новая нормальность» // Социально-гуманитарные знания. 2021. № 3. С. 170–179.
Попов А.В. От прекарной занятости к прекариату // Социологические исследования. 2020. № 6. С. 155–160.
Прекариат: становление нового класса: моногр. / под ред. Ж.Т. Тощенко. М.: Центр социального прогнозирования и маркетинга, 2020.
Стэндинг Г. Прекариат: новый опасный класс. М.: Ad Marginem, 2014.
Тощенко Ж.Т. Прекариат: от протокласса к новому классу. М.: Наука, 2018.
Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М.: Аспект Пресс, 2004.
Фриланс – новая экономическая или социальная реальность (дискуссия) // СоциоДиггер 2020. Ежегодник ВЦИОМ. М.: ВЦИОМ, 2021. Т. 1. С. 113–122.
Bourdieu P. (1998) Job Insecurity Is Everywhere Now. Acts of Resistance. Bristol: Polity Press, pp. 81–88.
Deuze M. (2007) Journalism in Liquid Modern Times: An interview with Zygmunt Bauman. Journalism Studies 8 (4): 671–679.
Deuze M. (2008) The Changing Context of News Work: Liquid Journalism and Monitorial Citizenship. International Journal of Communication 2: 848–865.
