Ссылка для цитирования: Аникина М.Е., Бакалюк П.А. Сегментирование информационного пространства и новые пути изучения медиаактивности молодежи // Меди@льманах. 2021. № 6. С. 34–41. DOI: 10.30547/mediaalmanah.6.2021.3441
DOI: 10.30547/mediaalmanah.6.2021.3441© Аникина Мария Евгеньевна
кандидат филологических наук, доцент кафедры
социологии массовых коммуникаций факультета
журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова
(г. Москва, Россия), maria-anikina@yandex.ru
© Бакалюк Полина Андреевна
аспирантка кафедры социологии массовых
коммуникаций факультета журналистики
МГУ имени М.В. Ломоносова
(г. Москва, Россия), apbakalyuk@mail.ru
Многолетние комплексные исследования существования человека в развивающемся информационном пространстве позволили ученым в начале XXI в. сформулировать концепцию «человека медийного» как «члена общества, бытие которого определяется и формируется содержанием СМИ как продуктом, <...> потребляемым в процессах массовой коммуникации, а также коммуникационными отношениями и интересами индивида» (Вартанова, 2009). При этом очевидно, что различные представители современного общества имеют свой опыт пребывания в медиасреде, определяющийся многими факторами. Рассмотрение молодежного сообщества дает основания описывать его представителей как активных потребителей контента средств массовой информации, создателей и трансляторов собственных произведений, в широком смысле – как полноценных субъектов медиакоммуникационного процесса. В сложившихся условиях возрастает актуальность изучения различных коммуникативных практик, открытых и доступных молодежи, разных сегментов медиапространства, в которых реализуются эти практики, появляется возможность по-новому сегментировать информационное пространство с учетом особенностей молодых людей как полноправных участников информационного обмена.
Для представителей различных областей гуманитарного знания молодежь давно стала одновременно важным и непростым объектом исследования, она воспринимается как сложный и значимый участник общественных и коммуникативных процессов по множеству причин. Безусловно, специфика молодежи как части общества во многом связана с ее социально-психологическими особенностями, с обилием переживаемых кризисов, с множественным характером выборов, физиологическими, психическими и психологическими трансформациями, через которые на протяжении первых десятилетий жизни проходит каждый человек. Но на формирование каждого нового поколения свое влияние оказывают и внешние условия жизни, поэтому личностное развитие, рост и переживание молодежью кризисных ситуаций могут сопровождаться меняющимися общественными обстоятельствами, процессами национального и глобального масштаба (Эриксон, 1996). В результате в конце XX – начале XXI в. исследователи и практики имеют дело с представителями новых поколений, которые получили возможность экспериментировать во многих направлениях деятельности и реализуют себя в разных качествах и сферах общественной жизни. При этом личностные и социальные эксперименты позволяют существенно продлить период взросления, что сказывается на всех формах социальных отношений и взаимодействий, в которых участвуют молодые люди, меняются принципы организации коммуникативного взаимодействия в молодежной среде, иначе выглядит процесс медиапотребления молодежи, которой может привести к формированию медийной культуры, к полноценной трансляции ценностных моделей и нормативных ожиданий, а в конечном счете – к успешной социализации, которая сегодня связана с различными медиаресурсами в большей степени, нежели раньше. Соответственно, в первые десятилетия XXI в. меняется набор проблем, связанных с изучением молодежи, открываются новые исследовательские перспективы.
Молодежь (граждане от 14 до 35 лет) как сообщество активных участников медиакоммуникационного процесса сегодня формируется и трансформируется под влиянием сетевых цифровых коммуникаций. Группу, в которую входят люди, рожденные в XXI в. (поколение Z), принято называть цифровыми аборигенами. Как утверждает автор концепции цифровых аборигенов (digital natives) М. Пренски (2001), люди, относящиеся к данной категории, воспринимают цифровую среду как привычную и адаптированы к активности и самопрезентации в социальных сетях. Они с рождения говорят на цифровом языке, их мышление и поведение основываются на цифровых технологиях (Медиапотребление «цифровой молодежи» в России, 2021: 10). Тем самым молодежь чаще и лояльнее вовлекается не только в потребление разнородного контента, но и в производство собственных материалов (Кульпин, Савчук, Якимова, 2020: 170).
Одним из ключевых направлений изучения молодежных сообществ в области гуманитарного знания остается рассмотрение ценностных моделей и системы ценностей, распространенных в молодежной среде, а также стратегий развития молодежи. Как отмечают социологи, анализ «жизненных планов и стратегий молодежи является едва ли не главной для отечественной социологии молодежи с момента ее становления в 1960-х годах» (Зубок, Чупров, 2020: 16). Современные исследования позволяют видеть различные сегменты молодежного сообщества, производить стратификацию с использованием выявленных ценностных ориентаций и трансформационных ориентаций, а также задумываться о каналах распространения ценностей, в том числе – о современных средствах массовой информации и коммуникации и их роли в жизни молодых людей.
Раньше главной и единственной формой организации и поддержки диалога для молодежи были молодежные СМИ, предоставлявшие возможность обмениваться мнениями. Однако уже на рубеже XX–XXI вв. СМИ, традиционно выступающие источником жизненного опыта, не могли предоставить молодежи пространство для публичных заявлений (Аникина, 2009: 179). На сегодняшний момент традиционные (профессиональные) СМИ теряют свой авторитет у молодежной аудитории, а социальные сети, напротив, его приобретают, предоставляя молодежи возможности для выбора личной модели поведения и для экспериментов.
Традиционные СМИ вынуждены бороться за аудиторию в цифровом поле, где потребитель может получить интересующий контент в любое время, в любом месте (Gopinath, Stanyek, 2014: 7). Как отмечает Е.Л. Вартанова (2021: 9), традиционным СМИ приходится работать под конкретные запросы лояльной аудитории. Однако продукты традиционных СМИ пользуются все меньшим интересом и спросом у аудитории, которая уже привыкла к индивидуальному меню, выстроенной по личным предпочтениям новостной ленте, которые сформированы алгоритмами онлайн-платформ и социальных сетей (Ткачева, Вартанов, Дунас, Гуреева, 2016: 13). Таким образом, в системе производства и распространения контента, коммуникации центральное место занимают социальные сети.
Исследования подтверждают позиции социальных сетей как важного источника новостей, но свидетельствуют и о том, что рост их популярности уже замедляется и в целом по России уровень использования с 2020 г. не превышает 41% населения. Молодежь в возрасте 18–24 лет остается наиболее активной аудиторией этого ресурса, демонстрируя очевидный рост (с 65% в 2020 г. до 72% в 2020–2021 гг.). Однако отметим, что проблемой остается невысокий уровень доверия различным «новым» источникам информации, уровень доверия социальным сетям и интернет-СМИ как источникам новостей составляет 21% и 23% в целом по стране, в то время как уровень доверия к телевидению в 2021 г. – 46%1.
Если рассмотреть процесс медиапотребления с точки зрения обретаемых разными представителями общества возможностей участия, то можно сделать важные наблюдения относительно современной молодежи. Сегодня достаточно часто молодежь как аудитория традиционных СМИ лишена возможности реагировать на полученную информации и высказывать мнения. Это лишний раз подчеркивает пассивность пользователей традиционных СМИ, отмечаемую представителями академического сообщества (Отечественная теория медиа, 2019: 10). В свою очередь, технологические возможности новых медиа в целом и социальных сетей в частности позволяют аудитории найти различные формы и способы для участия в коммуникационных процессах. А социальные изменения, происходящие под воздействием новых медиа, в наши дни определяют стремление молодежи к свободе самовыражения и общения (Жилавская, 2013: 63). Например, социальные сети, предоставляя пользователям возможность выступать на различных площадках (личные страницы, блоги, комментарии, обсуждения в сообществах и проч.), помогают аудитории из молчаливой превращаться в активную и реагирующую.
Примечательно, что трансформации социального и медийного портрета молодого человека в начале XXI в. приводят и к расширению и уточнению терминологического аппарата. Все чаще в исследованиях фигурирует термин «просьюмер», отражающий изменение ролевого спектра, присущего молодому человеку как участнику процесса массовой коммуникации, поскольку сегодня появляется реальная возможность изучать потребителя, включенного в производство медиаконтента. А это значит, что данный термин, предложенный Э. Тоффлером (2004: 30) для описания одновременного выполнения функций потребления и производства, вновь актуален из-за развития медиакоммуникационных отношений.
Как отмечают исследователи, социальные платформы выступают «медиасоциализирующей средой», которая формирует потребности и ценностные мотивы молодых людей (Медиапотребление «цифровой молодежи», 2021: 204). Социальные медиа, пользующиеся у молодежи наибольшим авторитетом (Вьюгина, 2017), максимально интегрированы в ее жизнь, виртуальная реальность выступает средой, где происходит взросление, обучение и развитие (Дунас, Кульчицкая, Толоконникова, 2020: 55).
Несмотря на трансформационный характер коммуникативного пространства, линейная модель коммуникации, предложенная американским ученым Г. Лассуэллом в середине XX в., не теряет своей ценности как основа для построения размышлений о природе и чертах медиа-активности современного человека (Lasswell, 1948). В этом процессе, как и прежде, можно выделить и рассмотреть коммуникатора, канал взаимодействия, содержание, аудиторию и эффекты коммуникации. Однако традиционные институциональные субъекты, отвечавшие за осуществление коммуникации и трансляции смыслов, распространение информации (журналисты, редакции, СМИ), да и собственно журналистика как социальный институт, переживают существенные трансформации, и все чаще речь идет о депрофессионализации (Deuze, Witschge, 2017; Splichal, Dahlgre, 2016; Гатов, 2015). Ее, в частности, характеризует разрушение границ традиционных типов контента, формирование медиапрофессионалов в процессе практической деятельности, а не специальной подготовки, появление феномена значимых сообществ и др. Технологическое развитие приводит к тому, что расширяется спектр ролей, доступных разным участникам коммуникации. И если несколько лет назад можно было говорить в основном об изменении ролевого спектра журналиста, то сегодня очевидно обогащение ролевого спектра иных субъектов коммуникативного процесса. Это позволяет пересмотреть подходы к изучению различных групп общества, обращая особое внимание на молодежь и ее активности в медиапространстве.
На протяжении нескольких десятилетий российская медиасистема переживает цифровую трансформацию, связанную с изменением технологий, к которым относятся постепенное распространение медиакоммуникационных технологий, развитие социальных сетей и проч. (Poluekhtova, Vikhrova, Vartanova, 2020: 27). Пандемия новой инфекции COVID-19, создав условия для вынужденного массового перехода из офлайн-среды в онлайн-пространство, ускорила процесс цифровизации.
В создавшихся условиях, как было отмечено выше, мы наблюдаем диверсификацию медиапространства, появление новых форматов и способов передачи контента. Результаты цифровой революции, оказавшей воздействие на медиаландшафт, подтверждают потребность в информации и коммуникации (Вартанова, 2012), под влиянием новых цифровых коммуникаций трансформируются многие механизмы социального поведения, модели коммуникации, а уход аудитории в онлайн-среду кажется неизбежным, учитывая тот факт, что социальные сети позволяют пользователям обрести новые роли внутри медиакоммуникационного пространства.
Современная цифровая культура, действительно, способствует быстрой смене социальных и коммуникативных практик. Мы можем говорить и о том, что изменились и все структурные элементы традиционной модели коммуникации. До цифровой революции сообщество коммуникаторов (журналистов, экспертов) было закрытым, обладало профессиональным и знаниями и компетенциями. В пространстве новых медиа коммуникатором может выступать блогер, известная медийная фигура или обычный пользователь (для участия в цифровой коммуникации достаточно обладать устройством с возможностью выхода в Интернет).
Медиаэффекты, которые сегодня могут быть мгновенными, стали более выраженными и повлекли за собой и трансформации в жизни аудитории. К изменяющимся повседневным практикам можно отнести замену офлайн-коммуникации на онлайн, адаптацию населения к условиям перманентного подключения к Интернету в рамках не только работы, но и досуга, вследствие этого происходит и сокращение дистанции между людьми, что позволяет создавать различные онлайн-комьюнити (Коломиец, 2020: 38), массовый переход привычных видов деятельности в цифровое пространство. Мы видим, что изменяющаяся модель коммуникации и восприятие молодежи только как аудитории заставляют исследователей иначе увидеть сегменты медиапространства. Растущее количество различных медиаресурсов, появление форматов и способов распространения контента указывает на то, что сегодня существенно меняются практики коммуникации и потребления информации, человек осваивает новые для себя роли в процессе коммуникации.
Занимаясь изучением коммуникативной деятельности современных молодых людей и задумываясь о решении различных методических задач, представителям исследовательского сообщества приходится принимать в расчет трансформации медиапространства и появление новых типов информационных и коммуникативных ресурсов. Перспективной видится идея сегментации медиакоммуникационного пространства с учетом диверсификации коммуникационных практик, становления медиаобразовательных практик, в которые в значительной степени вовлечены молодые люди, при одновременном сохранении традиционных СМИ, адресованных представителям новых поколений.
Обзор существующих инициатив и коммуникационных площадок дает основания рассматривать несколько наиболее привлекательных с исследовательской точки зрения сегментов медиапространства. Первый формируют ресурсы, связанные с осуществлением традиционной профессиональной журналистской деятельности, ориентированные на российскую молодежь. При этом в данной группе можно обнаружить как классические СМИ, не имеющие большой популярности у целевой аудитории, так и образовательные проекты в области журналистской деятельности (например, информационно-просветительский проект для молодых журналистов YOJO.ru, реализуемый Союзом журналистов России). Ко второй группе принадлежат ресурсы, предоставляющие возможность самореализации детей, подростков и молодежи в удаленном от профессионального поля информационно-коммуникативной активности. Здесь сосуществуют медиаобразовательные проекты, формирующие навык осмысленного пребывания в медиасреде, и самостоятельные детские, подростковые и молодежные ресурсы (российское движение школьников – всероссийский проект «Медиаграмотность», проекты-участники Фестиваля школьных СМИ факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, ЮНПРЕСС и др.). Очевидно, что названные сегменты находятся на разных стадиях развития и привлекают различных представителей современного общества. Особую важность обретают медиаобразовательные проекты, деятельность которых осмыслена на глобальном уровне и описана крупными международными организациями. Так, например, ЮНЕСКО (первая программа массового медиаобразования была разработана этой организацией в конце 1970 гг.) сегодня рассматривает медиаобразование как процесс развития личности с помощью и на материале медиа с целью формирования культуры общения с ними. Исследователи выделяют три направления медиаобразовательной деятельности: допрофессиональное, профессиональное и массовое, а практики направляют свою активность на разные сегменты молодежного сообщества (Федоров, 2003: 25).
С исследовательской точки зрения важно понимать, что при всем богатстве открывающихся методических возможностей на данный момент существуют и достаточные ограничения на пути сегментирования медиакоммуникационного поля. Можно, в частности, отметить и очевидные терминологические трудности, связанные с отсутствием устойчивых интерпретаций используемых практиками и учеными терминов, и содержательное пересечение, требующее внимательного отношения ученых и разграничения полей с учетом функциональных моделей различных ресурсов. Тем не менее, на наш взгляд, эти трудности не могут быть принципиальным препятствием для развития предложенного подхода и дальнейшего исследования актуальных направлений медиаактивности представителей новых поколений российского общества.
Цифровое пространство, предоставляя возможности для реализации многочисленных инициатив, становится основной площадкой для коммуникации молодого поколения. Поэтому особую важность приобретает анализ социального поведения молодежного сообщества в Сети. Под влиянием цифровых коммуникаций трансформируются механизмы самопрезентации и самоопределения молодежи, появляются новые возможности для трансляции ценностных моделей и установок. Получая навыки социального взаимодействия, формируя отношение к актуальным событиям, молодые люди стремятся к высказыванию своей гражданской позиции, что активизирует участие молодых людей в общественных процессах и позволяет посмотреть на них как на значимую часть российского общества, используя при этом доступную социологическую оптику (Петухов, 2020).
Предложенный в статье подход к сегментированию медиапространства видится продуктивным для получения систематизированной информации относительно доступных молодежи каналов коммуникативного взаимодействия, каналов информационного и гражданского участия. При этом особое значение приобретает феномен медиаактивности, которую можно понимать как деятельность пользователей в онлайн-среде по созданию и распространению медиаконтента для выражения гражданской позиции и решения социально значимых вопросов (Гуреева, 2020: 329). Сегодня наблюдается рост интереса молодых людей к решению глобальных проблем общества, включая социальные, политические, экологические и иные вопросы, расширяется пространство волонтерской деятельности, получившей новый виток развития во время пандемии COVID-19 (Российское волонтерское движение, 2019). Описанный подход представляется важным для решения методических задач при реализации программ эмпирических исследований молодежного медиапотребления, в которых значима дифференциация трех взаимосвязанных полей – пространств традиционных СМИ и медиаобразовательных практик, а также проектов, локализованных в социальных сетях.
[1] Волков Д., Гончаров С., Парамонова А., Левен Д. Российский медиаландшафт – 2021 / Левада-Центр. 2021. Авг., 5. С. 9. Режим доступа: https://www.levada.ru/2021/08/05/rossijskij-medialandshaft-2021/
Аникина М.Е. Молодежные издания // Типология периодической печати: учеб. пособие для студентов вузов / под ред. М.В. Шкондина, Л.Л. Реснянской. М.: Аспект Пресс, 2009. C. 178–187.
Вартанова Е.Л. О важности медиаобразования: два урока пандемии // Меди@ль-манах. 2021. № 1. С. 8–13.
Вартанова Е.Л. СМИ и журналистика в пространстве постиндустриального общества // Медиаскоп. 2009. Вып. 2. Режим доступа: http://www.mediascope.ru/сми-и-журналистика-в-пространстве-постиндустриального-общества
Вартанова Е.Л. Современная журналистика: актуализация основных понятий и терминов // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2012. № 1. С. 7–26.
Вьюгина Д.М. Особенности медиапотребления цифрового поколения России // Медиаскоп. 2017. Вып. 4. Режим доступа: http://www.mediascope.ru/2386
Гатов В. Postjournalist: журналистика после цифрового перехода. М.: Изд. решения, 2015.
Гуреева А.Н. Роль медиаактивности российской молодежи в процессе медиатизации политики // Вопросы теории и практики журналистики. 2020. Т. 9. Вып. 2. С. 325–334. DOI: 10.17150/2308-6203.2020.9(2).325-334
Дунас Д.В., Кульчицкая Д.Ю., Толоконникова А.В. Возможности удовлетворения психологических потребностей подростков в цифровой медиасреде // Коммуникации. Медиа. Дизайн. 2020. Т. 5. № 1. С. 51–69.
Жилавская И.В. Медиаобразование молодежи: моногр. М.: РИЦ МГГУ им. М.А. Шолохова, 2013.
Зубок Ю.А., Чупров В.И. Жизненные стратегии молодежи: реализация ожиданий и социальные настроения // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2020. № 3. С. 13–41. DOI: 10.14515/monitoring.2020.3.1602
Коломиец В.П. Медиатизация медиа. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2020.
Кульпин С.В., Савчук Г.А., Якимова О.А. Зачем молодежь создает контент о здоровом образе жизни: факторный анализ тематических блогов // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2020. Вып. 2. С. 168–190. DOI: 10.14515/monitoring.2020.2.656
Медиапотребление «цифровой молодежи» в России: моногр. / под ред. Д.В. Дунаса. М.: Фак. жур. МГУ; Изд-во Моск. ун-та, 2021.
Отечественная теория медиа: основные понятия. Словарь / под ред. Е.Л. Вартановой. М.: Фак. журн. МГУ; Изд-во Моск. ун-та, 2019.
Петухов В.В. Российская молодежь и ее роль в трансформации общества // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2020. № 3. С. 119–138. DOI: 10.14515/monitoring.2020.3.1621
Российское волонтерское движение: новый стиль жизни и новый этап развития / ред. Е.С. Петренко. М.: ФОМ, 2019.
Ткачева Н.В., Вартанов С.А., Дунас Д.В., Гуреева А.Н. К вопросу о теоретическом понимании новостей в цифровую эпоху: трансформация структуры, сил влияния, «жизненного цикла» // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2016. № 3. С. 3–16.
Тоффлер Э. Третья волна. М: ACT, 2004.
Федоров А.В. Медиаобразование в педагогических вузах. Таганрог: Изд-во «Кучма», 2003.
Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис/ пер. с англ., общ. ред. и предисл. А.В. Толстых. М.: Прогресс, 1996.
Deuze M., Witschge T. (2017) Beyond Journalism: Theorizing the Transformation of Journalism. Journalism 19. DOI: 146488491668855. 10.1177/1464884916688550
Gopinath S., Stanyek J. (2014) Anytime, Anywhere? An Introduction to the Devices, Markets, and Theories of Mobile Music. In: The Oxford Handbook of Mobile Music Studies 1: 1–37. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780195375725.013.001
Lasswell H.D. (1948) The Structure and Function of Communication in Society. In: Bryson L. (ed.) The Communication of Ideas. New York: Harper and Row, pp. 37–51.
Poluekhtova I.A., Vikhrova O.Y., Vartanova E.L. (2020) Effectiveness of Online Education for the Professional Training of Journalists: Students’ Distance Learning During the COVID-19 Pandemic. Psychology in Russia: State of the Art 13 (4): 27–37.
Prensky M. (2001) Digital Natives Digital Immigrants. On the Horizon 9 (5). Режим доступа: https://marcprensky.com/writing/Prensky%20-%20Digital%20Natives,%20Digital%20Immigrants%20-%20Part1.pdf
Splichal S., Dahlgren P (2016) Journalism Between De-professionalisation and Democratisation. European Journal of Communication 31: 5–18. DOI: 10.1177/0267323115614196
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и ЭИСИ в рамках научного проекта № 21-011-31701.
Дата поступления в редакцию: 26.11.2021
Дата публикации: 17.12.2021
