Ссылка для цитирования: Бабюк М.И. Экономика СМИ периода нэпа в советской историографии // Меди@льманах. 2022. № 2. С. 78–88. DOI: 10.30547/mediaalmanah.2.2022.7888
DOI: 10.30547/mediaalmanah.2.2022.7888© Бабюк Максим Иванович
кандидат философских наук, доцент кафедры
теории и экономики СМИ факультета журналистики
МГУ имени М.В. Ломоносова
(г. Москва, Россия), mbabyuk@yandex.ru
В статье рассматриваются особенности историографии советского периода, связанные с экономическими аспектами формирования и развития средств массовой информации и пропаганды (СМИП) в период нэпа. Выделяются ключевые этапы отечественной историографии по теме, очерчиваются основные подходы к анализу в работах 1920–1980 гг. Отмечается, что отечественные исследования 1920 гг. отличались наибольшей информативностью, систематичностью, многочисленными ссылками на практику работы редакций и издательств. В 1930–1940 гг. отношение к нэпу изменилось, и в работах возобладало скептическое отношение. В дальнейшем (1950–1980 гг.) проблемы экономики СМИ при оценке периода нэпа рассматривались поверхностно, без должного углубления и исторической преемственности.
История отечественных средств массовой информации, в том числе к советской системе пропаганды и агитации и связанной с ними системой СМИ, вызывает в академических кругах традиционный интерес, однако вопросы экономики советских СМИ до сих пор не получили должного развития, причем это касается как отечественной, так и зарубежной традиций.
Одним из наиболее изученных этапов в истории экономики советских СМИ является период нэпа – с обширной, но не однозначной историографией, формирование которой началось еще в начале 1920 гг. Из огромного количества научных и публицистических работ, посвященных этой теме, зафиксировавших разные подходы и этапы развития советской историографии, выпала часть ранних работ. В связи с этим актуальным представляется ввод в научный оборот и анализ сохранившихся, но неисследованных ранее архивных данных, необходимых для проведения комплексных исследований.
Историография экономики СМИ в период нэпа не была предметом детального академического анализа, правда, так или иначе, затрагивалась в ряде диссертационных исследований по проблематике периодической печати (Руга, 2003); пропаганды (Бочкарева, 2007); формирования системы СМИ (Жирков, 2000; 2016). Также необходимо учитывать наличие объемных историографических исследований по периоду нэпа в целом (Миловидова, 2014; Яхутль, 2011) и отдельных его аспектов, не связанных напрямую с массмедиа (Зыкова, 2007; Килин, 2021). Отметим, что многие вопросы, поднимавшиеся в этих работах, носят сходный характер с теми, которые рассматриваются в представленной статье – в частности, хронология советской историографии нэпа, ключевые подходы к оценке периода и т.п.
Основой методологии исследования стал проблемно-хронологический подход, в рамках которого удалось выделить основные этапы историографии экономики СМИ в период нэпа и проанализировать количественные характеристики (объем исследований за период), а также содержательные аспекты (проблематика, ключевые тезисы, основные темы).
Ключевые подходы и традиция изучения отечественной системы СМИ были заложены в советский период, когда сам характер развития научного знания был опосредован идеологией. Несмотря на базовый марксистский тезис об экономической детерминированности исторического процесса, вопросы материального обеспечения системы СМИ редко были в фокусе внимания исследователей – слишком специфической и зачастую политически неудобной была эта тема.
Впрочем, в 1920 гг. вопросы экономики СМИ рассматривались в советской научной и научно-практической литературе часто, однако интерес к этой проблематике был, скорее, инструментальным и поднимался почти исключительно в профессиональных сообществах и изданиях. Профильные издания и институты, рассматривавшие экономические вопросы развития печати, вели масштабную работу по анализу отрасли, проводили исследования, издавали профильную литературу.
Средства массовой информации всегда были в центре внимания партийных руководителей, обсуждалась на партийных съездах регулярно, широко и публично, но ключевые вопросы чаще всего касались контентной составляющей, организации агитационных мероприятий, системы пропаганды и т.п. На основных политических площадках – съездах и пленумах коммунистической партии – вопросы экономики СМИ поднимались в исключительных случаях, когда кризис в этой области грозил самой политической системе.
По мере догматизации советской научной мысли, ее ориентации на высказывания классиков марксизма-ленинизма вопросы экономики СМИ были постепенно вытеснены и на периферию исследовательской деятельности. Они не публиковались в открытых источниках, а стали предметом ведомственного документального анализа, создаваемого для служебного пользования. К концу 1920 гг. работа профильных изданий и институтов в этой области в основном оказалась свернута, а большая часть тех, кто ею занимался, были вынуждены отойти от дел. В научных трудах историков, изучавших тему развития советских СМИ раннего периода, этот аспект развития печати либо игнорировался, либо затрагивался незначительно. Курс на сворачивание нэпа коснулся и управления периодической печатью, где выстраивалась вертикаль, в которой не было места дискуссиям и критическому анализу. Более того, многие из тех, кто принимал участие в создании научного знания по проблемам экономики советских СМИ, позднее были репрессированы.
В более поздний период большой объем информации по теме формировался в рамках смежных отраслей знания. Последние хотя и не были посвящены проблематике экономики СМИ, но зачастую формировали общие подходы к оценке советской экономики периода нэпа, к развитию системы агитации и пропаганды, вопросам организации труда, практике редакционной деятельности и т.п. Основным препятствием был ограниченный доступ к архивным данным, а также идеологический догматизм. Ситуация резко изменилась в период перестройки, когда были предприняты первые комплексные попытки вернуться к вопросам хозяйственно-экономической деятельности советских СМИ. К сожалению, по ряду причин, попытки эти не привели к формированию целостной научной школы.
В связи с вышеперечисленными причинами существует необходимость обозначить как хронологические рамки, так и характеристики советских исследований экономики СМИ, (главным образом – периодической печати) в период нэпа – этого незаслуженно забытого и важного пласта историографии.
Основа советских исследований экономических элементов развития советской периодической печати (и не только, поскольку в рамках таких исследований поднимались вопросы функционирования информационных агентств, логистики, рекламы, материально-технического обеспечения и др.) была, как уже отмечалось, заложена еще в 1920 гг.
Парадоксально, но именно в этот период вышло в свет наибольшее количество работ по теме, наиболее высоким было и качество исследований. Труды этого периода, как правило, отличались наибольшей информативностью, систематичностью, постоянными ссылками на практику работы редакций и издательств. Это было связано с тем, что политическая система СССР в этот период еще не устоялась, внутри коммунистической партии наблюдался плюрализм мнений, который отражался как на характере системы управления СМИ, так и на академических исследованиях. Последние чаще всего не были догматичными, отличались конкретикой и нацеленностью на результат. Методологически работы этого периода, конечно же, писались с опорой на марксизм, однако предыдущий опыт исследователей накладывал определенный отпечаток на трактовки особенностей развития СМИ, в первую очередь периодической печати. Широко применялись количественные инструменты исследования (Тавровский, 19251), социологические приемы (Дембо, 1927).
Поскольку внутри самой партии существовал запрос на критический анализ, большинство работ этого периода, выходивших из-под пера исследователей советской печати (как правило, это были практические пособия для улучшения функционирования системы периодической печати), можно признать научно-практическими. Это, в частности, труды С.Н. Срединского (1918; 1924), описывавшего хозяйственную организацию работы предприятий периодической печати; В.О. Дембо (1927), анализировавшего бюджеты работников сферы печати; С.С. Раецкого (1925), написавшего ряд статей по организации газетного дела; Вл. Нарбута (1925), исследовавшего состояние газетной и журнальной сети в СССР. Материалы этого периода отличались деловым стилем, создавались на основе богатого фактического материа-
ла, содержали конструктивную критику.
Большинство авторов имели богатый опыт практической работы в системе периодической печати, причем как в дореволюционной, так и в советской России. В частности, С.С. Раецкий до революции долгое время был сотрудником крупных периодических изданий Москвы и Санкт-Петербурга, а в 1917 г. руководил Петроградским телеграфным агентством, Вл. Нарбут в начале 1920 гг. возглавлял Радиотелеграфное агентство Украины (РАТАУ), работал в Наркомпросе и отделе печати ЦК РКП(б), В.О. Дембо был в 1920 гг. ответственным секретарем редакции регионального периодического издания. И такой опыт был у большинства исследователей.
В этот период в стране сформировалось сразу несколько научно-прикладных центров, генерировавших исследования в области функционирования периодической печати. Пожалуй, ключевым был Агитационно-пропагандистский отдел ЦК РКП(б). При нем с 1921 по 1928 г. издавался журнал «Красная печать», в котором выходили материалы, посвященные проблемам развития советской печати. Здесь регулярно печатались не только статьи сотрудников Агитпропа и отдела печати ЦК партии, но и работы ответственных работников отрасли, сотрудников научных и образовательных учреждений, аффилированных с ЦК.
Чаще всего в фокусе внимания журнала были вопросы, посвященные организации эффективной пропаганды, регулярно выходили и материалы, которые должны были способствовать оптимизации финансово-экономической деятельности советских СМИ. Можно отметить, что хозяйственно-экономические вопросы рассматривались в единстве с вопросами пропагандистскими. Таковы были особенности периода, когда сложное экономическое состояние СМИ с неизбежностью должно было учитываться при организации агитационно-пропагандистских мероприятий, а его улучшение зачастую становилось залогом эффективности пропаганды. При этом Агитпроп и его подотдел печати (выделившийся позднее в самостоятельный отдел) регулярно собирали данные, проводили анкетирование, готовили аналитические записки, которые составляли основу не только докладов партийным руководителям, но и статей в «Красной печати». Несмотря на выраженный пропагандистский характер издания, эти материалы были информативны, зачастую лишены догматического и схоластического содержания, характерного для партийных изданий в последующие годы. В частности, в журнале была широко распространена практика публикаций с критикой отдельных элементов хозяйственно-экономической деятельности изданий2, анализа бюджетов газет и журналов3, рекламной информации и т.п.
Еще одним важным аналитическим центром был Государственный институт журналистики (ГИЖ). Он был отчасти аффилирован с Агитпропом, поскольку представители последнего входили в совет профессоров института (Фатеева, 2007), преподавали в вузе, а работники ГИЖа регулярно публиковались на страницах «Красной печати», выпускали отдельные монографии и брошюры по теме (Срединский, 1924). Словом, ГИЖ был местом, где формировалась полноценная научная школа, не получившая, правда, развития в дальнейшем.
С Государственным институтом журналистики, в свою очередь, была аффилирована Секция работников печати при Союзе полиграфического производства (ВЦСПС) (Фатеева, 2007). Здесь также существовала взаимная ротация кадров, однако Центральное бюро секции ориентировалось больше на исследования корпоративных вопросов (Дембо, 1927; Нюрнберг, 1928), что, впрочем, не делало эти работы менее ценными в практическом плане. При секции в 1920 гг. издавался журнал «Журналист», в котором, как правило, поднимались вопросы, сходные с теми, что рассматривались в «Красной печати».
Наконец, в качестве дополнительных центров, создававших практикоориентированные исследования в области печати, можно выделить соответствующие ведомственные (Слепнев, 1926) и региональные агитационно-пропагандистские органы (Газета без бумаги, 1922), а также эмигрантские организации, выпускавшие отдельные работы по теме с опорой на дореволюционный опыт4.
Впрочем, учитывая разнообразие существовавших центров исследований, нельзя не отметить и присущие этому времени недостатки, и в первую очередь отсутствие единства научной школы, формировавшейся вокруг изучения теории и практики советских коммуникационных каналов. Это было связано не только с разобщенностью исследовательских школ, но и с отсутствием единой системы средств массовой информации. Учитывая структурное размежевание отраслей массовой коммуникации (печати и радиовещания), которые в позднем СССР стали единым целым, можно отметить, что в 1920 гг. отдельно развивалась историография отечественного радиовещания. Научно-популярные статьи и материалы по развитию радио генерировались вокруг ведомственных журналов, таких как «Радиолюбитель», «Радио всем»5 и др. Здесь содержался большой объем информации по разным вопросам развития радио, однако статьи чаще всего носили научно-популярный и отчасти пропагандистский характер.
Что касается теоретического содержания, базовым для всех авторов, по понятным причинам, был марксистско-ленинский подход к оценке периодической печати, которая рассматривалась, прежде всего, как политически необходимый инструмент классовой борьбы, хозяйственные аспекты развития которого неразрывно были связаны с политическим моментом. Так, в одной из статей, посвященных развитию газетной сети в СССР, отмечалось, что советская печать, руководимая партией, вехами на своем пути имеет партсъезды6. Это неудивительно, учитывая то, что перечисленные выше центры исследований печати были напрямую аффилированы с политическими органами, а сами авторы чаще всего были членами РКП(б), ответственными партийными работниками и придерживались левых взглядов еще с дореволюционного периода. Будучи представителями партийных или советских организаций, к тому же связанных с пропагандой и агитацией, они не могли рассматривать печать с полностью нейтральных позиций. Более того, становление и развитие советских СМИ изучалось в отрыве (хотя и не полном) как от мирового опыта, так и от отечественной дореволюционной традиции. Многие авторы, конечно, на этот опыт ссылались, однако в работах практически невозможно найти корректный сравнительный анализ и масштабную критику отечественных предприятий печати, которая была бы уместной, учитывая системные проблемы развития страны в этот период. Однако, когда дело доходило до практических аспектов анализа хозяйственно-экономической деятельности редакций и издательств, в работах встречались оценки органов печати как рыночных предприятий, схожих, по сути, с изданиями капиталистических стран (Срединский, 1924: 5). Такие отклонения, учитывая особенности партийной демократии 1920 гг., а также курса в отношении развития печати, взятого партией в условиях первых лет нэпа, были вполне логичными.
Проблемой историографии этого периода была и фрагментарность. С одной стороны, в этот период публиковались и обобщающие труды (Нюрнберг, 1925; Срединский, 1924) и статьи, посвященные отдельным проблемам развития СМИ (Лукинский, 19257; Тавровский, 1925), с другой – такие работы чаще всего не были едиными и системными. Наиболее освещенным в исследованиях стал период 1923–1927 гг. Более ранние данные, анализируемые в работах, носили чаще всего фрагментарный характер. Наконец, по идеологическим причинам практически не обсуждался целый ряд проблем, которые можно обнаружить в служебных заключениях ревизионных органов этого периода (коррупция, увлечение редакций коммерческой деятельностью и т.п.). После 1927–1928 гг. подобного рода работы постепенно сошли на нет.
В большинстве работ приводимые данные не сопровождались описанием методик, с помощью которых они были получены. Их приходится принимать на веру, либо оценивать, опираясь на архивные материалы. Причем такое сравнение в ряде случаев показывает, что методы сбора информации в области периодической печати и других СМИ в этот период не всегда были поставлены корректно. И, кроме того, нельзя упускать из виду и избирательность публикуемых данных, которая опять же могла быть продиктована политической целесообразностью.
В конце 1920 гг., в условиях переформирования политической и социально-экономической системы, изменился сам подход власти к анализу теории и практики периодической печати и других СМИ. Так, в 1928 г., после реорганизации Агитпропа и ликвидации отдела печати ЦК партии, был закрыт журнал «Красная печать», бывший одной из ключевых площадок для анализа (в том числе хозяйственных вопросов) средств массовой информации и пропаганды. Изменился статус других площадок для изучения печати. Многие специалисты, занимавшиеся в 1920 гг. вопросами печати, были отодвинуты от практической работы, некоторые – репрессированы8. Принцип партийной дисциплины окончательно заменил дискуссии раннего периода, следствием этого стал процесс постепенной догматизации многих общественных наук. Вопросы экономики СМИ утратили актуальность в публичном дискурсе, став проблемой ведомственных документов и отчетов – тема хозяйственной деятельности средств массовой информации надолго ушла из научной повестки.
Приметой времени стало изменившееся в отечественной историографии отношение к нэпу. К 1930 гг. возобладало скептическое отношение к практике этого периода. В.И. Ленин (1970: 205–243) называл его «временным этапом», а после перехода к ускоренной индустриализации, он стал восприниматься как «временное отступление» от задач построения социализма, и изучать его не было необходимости.
В фокусе внимания большинства исследователей остались вопросы агитации и пропаганды, проблемы контента, творческой деятельности журналистов и т.п. крайне редко. Организационные и хозяйственные проблемы развития печати освещались крайне редко и абстрактно, как общие указания, без дискуссии или полемики, без опоры на аналитику или количественные данные. Исследователи рассматривали их в контексте агитационных кампаний, борьбы с инакомыслием. Существенным образом изменилась даже риторика авторов – все чаще звучали лозунги и безапелляционные утверждения.
Касалось это и вопросов истории советской журналистики, интерес к которой снизился. Показательным был продолжавший выходить в 1930 гг. печатный орган ЦК Союза рабочих полиграфической и бумажной промышленности «Журналист», где периодически появлялся раздел «Теория и история большевистской печати»9, в котором чаще всего публиковались публицистические статьи. Период нэпа фактически не затрагивался.
Экономические вопросы по большей части стали предметом исследования для тех авторов, кто занимался анализом практики редакционно-издательской деятельности. Такие исследования, как правило, относились к сфере книгоиздания. В них проблематика периодической печати затрагивалась как второстепенная (чаще всего только журнальная периодика). Однако именно в этом сегменте в 1930 гг. сохранялись рудименты подхода предыдущего десятилетия, когда выходили отдельные профессиональные исследования по теме, комплексно освещавшие особенности развития печати. Эти работы создавались, естественно, людьми, имевшими отношение к книгоиздательской и/или полиграфической деятельности. В частности, среди таких работ можно отметить труды Т. Драудина (1934) и И.Е. Тыслера (1935; 1940). Поскольку последний возглавлял издательство Ленинградского отделения АН СССР, его работы были напрямую посвящены вопросам развития книгоиздательской деятельности. Однако, учитывая то, что периодическая печать в этот период рассматривалась чаще всего без отрыва от других видов СМИ, а также то, что в 1930 гг. ситуация в области хозяйственно-экономической деятельности СМИ принципиально не изменилась, ценность этих трудов была значительна.
Впрочем, таких работ было мало, и они носили, как уже говорилось, ведомственный и смежный характер. При этом, как уже было сказано, в фокусе анализа была современная практика развития книгоиздательской деятельности. Период нэпа рассматривался только в определенном срезе проблематики. Однако достоинствами таких трудов было комплексное описание организации издательской деятельности в 1930 гг., что отчасти дает нам представление о процессах, заложенных еще в 1920 гг.
К положительным аспектам развития отечественной историографии этого периода можно отнести налаживание статистического учета в области массовой информации (Ермолаева, 1970). Регулярная публикация данных, а также их первичный анализ способствовали систематизации знания и позволяли будущим исследователям опираться на более качественные и полноценные данные. Однако в целом изменившаяся политическая ситуация не способствовала развитию актуального знания о советской экономике средств массовой информации.
Интерес к истории отечественных СМИ, в том числе к экономическим аспектам, почти угасший в 1940–1950 гг., возродился во второй половине XX в., когда на факультетах журналистики в крупнейших вузах страны изучение истории СМИ оформилось как отдельное научное направление. Это привело как к появлению целого ряда обобщающих работ по истории советских органов печати и других СМИ, так и к созданию нескольких научных школ. В рамках Московской школы (факультет журналистики МГУ) проблематика журналистики и средств информации в период нэпа так или иначе поднимались в работах Н.А. Брылякова (1976), И.В. Кузнецова (1980), Р.П. Овсепяна (1991), П.С. Гуревича, В.Н. Ружникова (1976). Ленинградская школа (факультет журналистики ЛГУ) представлена в трудах Г.В. Жиркова (1984), В.Б. Дубровина (1972) и др. Вопросы истории журналистики изучались и сотрудниками Института мировой литературы Академии наук СССР (Очерки истории советской журналистики, 1966). Различные аспекты развития советской печати, радио и информационных агентств активно исследовались в региональных школах, где чаще всего анализировалась местная проблематика, что было особенно ценным, учитывая неравномерность развития регионов СССР на ранних этапах его существования (Галаган, 1982; Геласимова, 1980; Изоркин, 1966; Познанский, 1965).
Вместе с тем новый этап исследований истории советской журналистики начался в условиях недостатка информации и с осознанием отсутствия преемственности: «ни книг, ни даже статей или брошюр по истории советской журналистики, как и по истории отдельных журналов, почти не существует» (Очерки истории советской журналистики, 1966: 5). Такое парадоксальное (учитывая тот пласт литературы, который был вполне доступен исследователям в 1950 гг.) заявление указывает на разрыв в традиции исследований, связанный с тем, что опыт 1920 гг. не был законченным, комплексным и системным и по ряду причин, прежде всего политических.
Историография этого периода опиралась на внутренне непротиворечивый нарратив, созданный на базе курсов партийной и политической истории СССР, данных по развитию советской периодической печати, пропаганды и агитации, публиковавшихся в стенограммах съездов партии, сборниках документов. Такой набор источников создавал для исследователей довольно узкий коридор возможностей, выход за рамки которого был практически нереален. В связи с этим эпоха нэпа характеризовалась как период тяжелого кризиса (связанного с последствиями разрушительной гражданской войны), который был быстро и успешно преодолен советской властью. Верные в целом тезисы, как правило, основывались на данных, публиковавшихся в ведомственной печати или в стенограммах съездов еще в 1920 гг., и дополнялись чаще всего беллетристическими сюжетами, связанными с трудовым подвигом советских работников средств массовой информации и коммуникации (см., напр.: Брыляков, 1976; Очерки истории советской журналистики, 1966). Все это, а также ограниченный доступ к архивным данным привели к тому, что проблемы экономики СМИ при оценке периода нэпа рассматривались поверхностно.
Тем не менее в 1950–1980 гг. был систематизирован и исторически интерпретирован предыдущий опыт, сформировалась классическая парадигма развития отечественной печати, проведена каталогизация данных по массиву СМИП периода нэпа, что само по себе было важнейшей задачей (Кременская, Стыкалин, 1963; Кузнецов, Фингерит, 1972). Наконец, были намечены общие подходы к анализу экономики периодической печати в 1920 гг., которые сохранили актуальность до настоящего времени (Жирков, 1984; Овсепян, 1991).
Важным направлением, в том числе для историков печати, стало формирование в 1950–1980 гг. корпуса работ по общей проблематике хозяйственно-экономической деятельности советских газетных редакций и издательств. В этот период систематически выходили труды, в которых анализировались особенности работы редакций и издательских объединений в СССР, на высоком теоретическом уровне рассматривались универсальные проблемы хозяйствующих предприятий в области печати (Гуревич, Налбандян, 1982; Редакционное и издательское дело, 1969). Этот пласт трудов описывал практику работы предприятий СМИ в условиях социалистической экономики в целом, что создавало базу для сравнительной оценки качества и особенностей работы предприятий периодической печати в условиях 1920 гг.
Ситуация стала меняться в конце 1980 гг., когда на волне демократизации общественной жизни в СССР начали формироваться новые подходы к оценке советской истории, возникли дискуссии по ранее закрытым темам, существенно был облегчен доступ исследователей к архивам. Причем изменения характеризовались как сменой парадигмального подхода (поскольку до этого вся советская историография, как уже отмечалось, базировалась на марксистском понимании истории), а также функций и роли СМИ, так и расширением источниковой базы. Появились качественно новые исследования, с опорой на обширные архивные данные – в частности, работы А.А. Галагана (1989), рассматривавшего развитие комсомольской печати в период нэпа. Несмотря на обилие идеологических штампов, что было общим местом в оценке партийных СМИ в условиях «застоя» (когда автор начинал работу), А.А. Галаган не только проделал колоссальную архивную работу, но и выделил в отдельный блок «материально-финансовую базу прессы ВЛКСМ» (Галаган, 1989: 141). Показательно: автор вынужден был констатировать, что «ни в одном из имеющихся исследований по истории комсомольской печати (за исключением кандидатской диссертации автора настоящего исследования) вопросы формирования материально-финансовой базы комсомольской периодики не только не разработаны, но даже не поставлены» (Галаган, 1989: 141). Отчасти этот тезис указывает на отношение к данной проблематике в советской науке в целом, поскольку совокупность работ по теме, как видно, не отличалась целостностью и подробной проработкой ключевых деталей.
Впрочем, подобные работы даже в условиях перестройки были редкостью. В условиях масштабных политических перемен большинство исследователей акцентировали внимание на гораздо более актуальных, в контексте существовавшей тогда конъюнктуры, темах. Огромный потенциал для развития исследований по истории советских СМИ, связанный с периодом гласности, открытием архивов, многочисленными дискуссиями, в 1980 гг. в целом реализован не был. Не была сформирована и качественно новая историография. До самого распада СССР она сохраняла специфику, заложенную еще в 1950–1960 гг.
Обширная историография экономики отечественных СМИ, сформированная в советский период, отличалась неполнотой, а также ограниченностью теоретического и методологического аппарата, что было связано с вынужденной политической ангажированностью научной школы. Именно специфика политической системы, ее влияние на гуманитарные науки в стране привели к тому, что создание и развитие этой школы проходило в несколько этапов. Заложенные в 1920 гг. принципы анализа хозяйственно-экономических аспектов советской системы СМИ позднее почти не использовались, и сама тема практически не поднималась в исследованиях по истории периодической печати. Ситуация с исследованиями средств массовой информации в период нэпа изменилась только в постсоветский период: сформировались новые подходы, были введены в оборот новые архивные данные, появились новые авторы. Впрочем, развитие этого пласта историографии требует отдельного анализа.
1 Тавровский А. Крестьянская печать в 1924 году // Красная печать. 1925. № 9. С. 36–41.
2 Забытая истина // Красная печать. 1923. № 16. С. 5.
3 Приход и расход газет: соотношение их составных частей // Красная печать. 1925. № 8. С. 39–40.
4 См. напр.: Газета: издательская сторона газетного дела. Париж: [б.и.], 1921.
5 «Радиолюбитель» (1924–1925 гг.); «Радио всем» (1925–1930 гг.).
6 Тавровский А. Указ. соч.
7 Лукинский И. Ведомственная печать // Красная печать.1925. № 20-II. С. 27–28.
8 Многие исследователи 1920 гг., занимавшие по совместительству видные партийные посты, были подвергнуты репрессиям, лишены возможности эффективно работать. Показательна судьба Вл. Нарбута. Видный деятель советской печати, заместитель заведующего отделом печати ЦК ВКП(б), Вл. Нарбут занимался
в том числе анализом экономики СМИП, в конце 1920 гг. был исключен из партии, а позднее репрессирован.
9 См. напр.: Полонский В. Большевистская печать в октябрьские дни // Журналист. Ежедекадный журнал ЦК Союза рабочих полиграфической промышленности. 1932. № 30. С. 3–6.
Бочкарева А.С. Политическая пропаганда и агитация партийно-советских органов власти на Кубани в 20-е гг. XX в.: автореф. дис. … канд. ист. наук. Краснодар, 2007.
Брыляков Н.А. Российское телеграфное… М.: Мысль, 1976.
Газета без бумаги: инструкция к постановке живых газет. Харьков: [б. и.], 1922.
Галаган А.А. Исторический опыт формирования комсомольской периодической печати, 1918–1928. М.: Молодая гвардия, 1989.
Галаган А.А. Становление комсомольской печати в Нижнем Поволжье, 1917–1925 гг. Саратов: Изд-во Саратов. ун-та, 1982.
Геласимова А.Н. Дальневосточное телеграфное агентство // Дальний Восток. 1980. № 5. С. 132–139.
Гуревич С.М., Налбандян З.М. Газета выйдет завтра [О передовом опыте подгот. и выпуска газеты]. Ереван: Айастан, 1982.
Гуревич П.С., Ружников В.Н. Советское радиовещание: страницы истории. М.: Искусство, 1976.
Дембо В.О. Бюджет работника печати: итоги бюджетного исследования. М.: Центр. совет Секции работников печати при Союзе полиграф. производства, 1927.
Драудин Т. Очерки издательского дела в СССР. М.-Л.: Гос. соц.-экон. изд-во, 1934.
Дубровин В.Б. К истории советского радиовещания: пособие для студентов-заочников фак. журн. гос. ун-тов. Л.: Изд-во Ленинград. ун-та, 1972.
Ермолаева Т.А. Становление советской статистики печати в связи с развитием издательского дела в СССР: автореф. дис. … канд. филол. наук. М., 1970.
Жирков Г.В. Журналистика сталинской эпохи. 1928–1950-е годы. М.: Флинта, 2016.
Жирков Г.В. Нэп и кризис советской печати начала 1920-х годов. СПб.: Изд-во СПбГУ,
2000.
Жирков Г.В. Советская крестьянская печать – один из типов социалистической прессы. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984.
Зыкова Н.Л. Частная торговля в Восточной Сибири в годы нэпа (становление историографии проблемы в 1920-е годы) // Вестн. Иркут. гос. тех. ун-та. 2007. № 1 (29). С. 175–177.
Изоркин А.В. Деятельность отделений Российского телеграфного агентства в Чувашии в 1918–1922 годах // НИИ при совете министров Чувашской АССР. Труды. Чебоксары, 1966. Вып. 68. С. 77–89.
Килин А.П. Частная торговля в годы нэпа: отечественная историография 1920–1980-х
годов // Genesis: исторические исследования. 2021. № 9. С. 46–66.
Кременская И., Стыкалин С. Советская сатирическая печать. 1917–1963. М.: Госполитиздат, 1963.
Кузнецов И.В. Партийно-советская печать Москвы (1917–1945 гг.). М.: Моск. рабочий, 1980.
Кузнецов И.В., Фингерит Е.М. Газетный мир Советского Союза (1917–1970 гг.): в 2 т. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1972.
Ленин В.И. О продналоге // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М.: Изд-во полит. лит., 1970. Т. 43. С. 205–243.
Миловидова Н.В. Нэповская модель российской модернизации 1920-х годов: историографический аспект // Вестн. Костром. гос. ун-та. 2014. № 6. С. 104–107.
Нарбут Вл. Книжное и журнальное дело в СССР // Газетный и книжный мир. Справочная книга. Вып. 2. Ч. 1. М.: Двигатель, 1925. С. 121–135.
Нюрнберг И. Печать профсоюзов. М.: Изд-во ВЦСПС, 1928.
Нюрнберг И. Современное хозяйственное положение советской печати // Газетный и книжный мир. Справочная книга. Вып. 2. Ч. 1. М.: Двигатель, 1925. С. 23–34.
Овсепян Р.П. История советской журналистики: Первое десятилетие сов. власти: учеб.-метод. пособие для студентов фак. и отд. журналистики гос. ун-тов. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1991.
Очерки истории русской советской журналистики. 1917–1932. М.: Наука, 1966. Т. 1.
Познанский B.C. Периодическая партийно-советская печать Сибири в 1921–1925 гг. // Культурное строительство Сибири. 1965. Вып. 2. С. 74–96.
Раецкий С.С. Коммерческо-хозяйственная организация газеты // Газетный и книжный мир. Справочная книга. Вып.1. Ч. 1. М.: Двигатель, 1925. С. 106–132.
Редакционное и издательское дело: сб. метод. мат. по спец. дисциплинам, читаемым на отд. книговедения и ред.-изд. дела фак. журн. МГУ / под ред. проф. А. В. Западова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1969.
Руга В.Э. Формирование системы партийно-государственного управления средствами массовой информации Советской России в 1920–1930-е гг.: дис. … д-ра ист. наук. М., 2003.
Слепнев Н. Комсомольская печать. М.: Молодая гвардия, 1926.
Срединский С.Н. Газетно-издательское дело: основные вопросы газетного хозяйства. М.: Гос. ин-т журналистики, 1924.
Срединский С.Н. Основы газетного дела. Петроград: [б. и.], 1918.
Тавровский А. Крестьянская печать в 1924 году // Красная печать. 1925. № 9. С. 36–41.
Тыслер И.Е. Вопросы экономики издательского дела. М.-Л.: Гизлегпром, 1935.
Тыслер И.Е. Основы издательского дела. М.-Л.: Гизлегпром, 1940.
Фатеева И.А. Медиаобразование: теоретические основы и опыт реализации. Челябинск: Изд-во Челябинск. гос. ун-та, 2007.
Яхутль Ю.А. Проблемы нэпа в отечественной историографии // Вестн. Адыгейск. гос. ун-та. Сер. 1: Регионоведение: философия, история, социология, юриспруденция, политология, культурология. 2011. № 1. С. 41–48.
Дата поступления в редакцию: 15.03.2022
Дата публикации: 21.04.2022
