Архив

Александра Коллонтай – знаменитая и непонятая (юбилейные размышления)

Ольга Минаева, Игорь Говряков

Ссылка для цитирования: Минаева О.Д., Говряков И.Ю. Александра Коллонтай – знаменитая и непонятая (юбилейные размышления) // Меди@льманах. 2022. № 4 (111). С. 86−94. DOI: 10.30547/mediaalmanah.4.2022.8694

DOI: 10.30547/mediaalmanah.4.2022.8694
EDN: JNFGSR

© Минаева Ольга Дмитриевна
доктор филологических наук, заведующая кафедрой истории и правового регулирования отечественных СМИ факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова (г. Москва, Россия), olg-minaeva@yandex.ru

© Говряков Игорь Юрьевич
кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры истории и правового регулирования отечественных СМИ факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова (г. Москва, Россия), sir_paul89@mail.ru

Ключевые слова: Коллонтай, марксистский феминизм, крылатый Эрос, новая мораль.

В статье авторы анализируют идеи активистки марксистского феминизма и известного публициста А.М. Коллонтай, высказанные в ее знаменитой статье о «крылатом Эросе», – свободной любви, которая должна заменить устаревшую буржуазную мораль. Особый акцент делается на развитии ее соратниками по партии полемики вокруг идей Коллонтай и кризисе семьи в условиях эмансипации советских женщин.

 

Введение

Тема феминизма сегодня – одна из ключевых и наиболее обсуждаемых в российском гуманитарном дискурсе. Анализ сетевого общения в самом общем приближении дает представление о том, насколько это актуальная, проблема, которая волнует не только историков и социологов, но и широкие массы потребителей цифрового контента. Особенно остро дискуссии о феминизме звучат среди молодежи при том, что так называемый «женский вопрос» был решен или почти решен сто лет назад.

В этом году исполнилось 150 лет со дня рождения Александры Михайловны Коллонтай. Мало кто из представительниц российского феминизма вызывает такой интерес публицистов и ученых. Образ Коллонтай романтизирован, написаны многочисленные статьи и книги о ее жизни, но серьезного отношения к ее достижениям и идейному наследию, чего хотела бы сама Александра Михайловна, прак­тически нет.

Она стала первой женщиной-министром и первой женщиной-послом, причем успешным. Вошла в историю России как один из идеологов борьбы за эмансипацию советских женщин. Была известным публицистом, написала несколько литературных произведений.

Нужно отметить неуклонно растущий интерес ученых к А.М. Коллонтай. Сайт «КиберЛенинка» дает такие цифры: более 620 публикаций¹ в журналах из списка ВАК, из них 32 статьи в журнале «Женщина в российском обществе»² – специализированном научном издании, аккумулирующем исследования по гендерной проблематике в сфере социальной политики, семейных отношений, политологии, в экономике и культуре, а также истории.

Помимо биографии Александры Михайловны (Берзин, 2002: 155; Юкина, 2014: 81–91), и идей марксистского феминизма (Батуренко, 2019: 21–123) исследователей интересуют ее мысли о реформе семьи (Кузьменко, 2015: 45; Алферова, 2011: 110). Однако большая часть публикаций посвящена ее взглядам на «половой вопрос», на новую мораль (Пушкарев, 2005: 73–74), причем в многочисленных трактовках наиболее известной статьи Коллонтай «Дорогу крылатому Эросу!» сложно найти полностью совпадающие точки зрения на то, что именно хотела сказать
Коллонтай.

Исследования по истории российского феминизма в целом, а также по истории «решения женского вопроса» в советский период многочисленны и разнообразны (см., напр.: Пушкарева, 2002). Относительно немного (по сравнению с другими «женскими» темами) исследований по истории русской женской прессы (Коломийцева, 2008; Смеюха, 2013; Алферова, 2011; Минаева, 2016; Говряков, 2015).

Следуя духу сложившихся традиций исследования истории публицистики и руководствуясь принципом объективности и историзма, авторы данной статьи анализировали явления прошлого во временнóй последовательности, в их причинно-следственной связи и в контексте истории изу­чаемого периода. При этом также учитывались современные оценки советского прошлого.

Цель представленного исследования – рассмотреть, как соратники по партии большевиков и борьбе за равноправие советских женщин отнеслись к мыслям Коллонтай по поводу «полового вопроса» и чем было вызвано непонимание и даже отторжение этих ее идей. Коллонтай считала своим крупным поражением то, что не смогла убедительно объяснить свои представления о том, какую роль должна играть любовь в жизни женщины, и не была понята не только товарищами по партии большевиков, но и марксистскими феминистками из женотдела ЦК РКП(б).

 

Агитатор, публицист и феминистка

Делая первые шаги на дипломатической работе, Александра Михайловна так ответила на вопрос, кто она: «я женотделка³ и агитатор», вот и все».(Коллонтай, 2001: 58). В биографии Коллонтай легко проследить, как происходило ее становление в качестве известного агитатора партии большевиков, публициста и марксистской феминистки.

Коллонтай была одним из активнейших инициаторов создания в 1919 г. отдела по работе с женщинами (женотдела) ЦК РКП(б), который, по ее замыслу, должен был «втягивать работниц в круг жизни партии и ее великих задач <…> подчеркивать единство рабочего движения и призывать работниц в ряды партии»⁴. Ей принадлежит идея привлекать к партийной работе не только уже сложившихся коммунисток, но и еще не определившихся с политической позицией женщин, которые должны пройти «своего рода живую школу пропаганды коммунистических идей»⁵. Она стала вторым начальником женотдела (после И.Ф. Арманд) и своим главным достижением в этот период с гордостью называла окончательное вовлечение женских масс в революцию и строительство нового мира: «Нет такой области советской жизни, куда женщина трудового класса сейчас не была бы втянута. Вчерашняя работница или крестьянка сегодня заведует политотделом армии, состоит комиссаром путей, организует общественное питание, заведует отделом охраны материнства, руководит социальным воспитанием, строит избы-читальни, контролирует столовые, записывается в продотряды, участвует при разверстке, принимает самое живое и дея­тельное участие во всех политических кампаниях и во всех начинаниях респуб­лики» (Коллонтай, 1920:14).

Коллонтай – не только хороший организатор, но и выдающийся теоретик марк­систского феминизма. Ее перу принадлежат работы «Социальные основы женского воп­роса» (1908), «Общество и материнство» (1915), «Новая мораль и рабочий класс» (1918) и др. Была очень популярна и переведена на иностранные языки ее брошюра «Кому нужна война» (1916). После Октябрьской революции она написала брошюры «Новая женщина» (1919), «Работницы, крестьянки и Красный фронт» (1919), «Семья и коммунистическое государство» (1920), «Проституция и меры борьбы с ней» (1921), «Общество и материнство» (1921), «Любовь пчел трудовых» (1923) и др.

 

Спорная статья о любви

В журнале «Коммунистка» в 1925 г. упомянули о «дискуссии о любви» «как она тогда [в 1923 г. – О.М., И.Г.], соответственно идеологии военного коммунизма, ставилась тов. Коллонтай»⁶.

Больше всего споров «о новой женщине» и «о любви» в среде коммунистов вызвала статья А.М. Коллонтай «Дорогу крылатому Эросу!» с подзаголовком «Письмо трудящейся молодежи» (1923 г.). В дневниковых записях Александра Михайловна упоминает, что закончила писать эту статью в поезде по пути в Норвегию (запись от 9 октября 1922 г.) (Коллонтай, 2001:37).

Коллонтай отвечает в этой статье на вопрос «юного товарища» о том, «какое мес­то пролетарская идеология отводит любви» и не отвлекает ли эта тема молодежь от «больших задач», которые стоят перед республикой⁷. Далее автор рассуждает в риторике Гражданской войны о «революционном фронте», который перенесен в область борьбы старой, буржуазной идео­логии с новой пролетарской. Изменения в отношении людей к жизни, обществу и труду влекут за собой и изменения в морали, т.е. «революцию в духовном фронте». Идео­логия рабочего класса должна ответить на многие вопросы, в том числе и о «загадке любви» или «взаимоотношениях полов», что практически уравнивается автором. Точное замечание Коллонтай о том, что в годы Гражданской войны, когда «за плечами каждого караулила безглазая смерть», для «любовных мук» не было ни времени, ни душевных сил, подводит читателя к выводу, что тогда господствовал «Эрос бескры­лый». Это влечение пола, голый инстинкт воспроизводства без душевно-духовных скреп. «Эрос крылатый» – это любовь, «сотканная из тончайшей сети всевозможных душевно-духовных эмоций»⁸, требующая огромной затраты душевной энергии. После окончания войны ситуация изменилась, люди снова хотят переживать «всю окрыленность счас­тья взаимной любви». Коллонтай называет любовь «глубоко социальной» эмоцией, которая может быть направлена «на пользу коллектива».

Больше всего вопросов вызывает та часть статьи, в которой, осудив полигамию «без чувств», Коллонтай рассуждает о различных видах любви: «Одного женщина любит “верхами души”, с ним созвучны ее мысли, стремления, желания; к другому ее властно влечет сила телесного сродства. К одной женщине мужчина испытывает чувство бережливой нежности, заботливой жалости, в другой он находит поддержку и понимание лучших стремлений своего “я”. Которой же из двух должен он отдать полноту Эроса? И почему он должен рвать, калечить свою душу, если полноту бытия дает только наличие и той, и другой душевной скрепы?»⁹.

Когда она спрашивает, почему бы не считать «важным с точки зрения пролетарской идеологии и желательным, чтобы чувства людей становились богаче, многоструннее»¹⁰, о чем идет речь? Легко согласиться с тем, что «буржуазный брак» может быть лицемерным. Коллонтай заявляет, что «многогранность любви сама по себе не противоречит интересам пролетариата», напротив, она облегчает торжество идеала любви, а именно: «любви-товарищества»¹¹. Для пролетариата «безразлично – принимает ли любовь форму преходящей связи», пролетарская идеология «не ставит никаких формальных границ любви», хотя «бескрылый Эрос противоречит интересам рабочего класса»¹². «Крылатый Эрос» предпочтительнее, но «идеология рабочего класса вместе с тем подчиняет любовь членов трудового коллектива друг к другу более властному чувству – любви к коллективу»¹³.

«Ценными моментами в любви» Коллонтай называет «уважение к личности другого, умение считаться с чужими правами», «взаимную душевную чуткость», «стремление выявлять любовь не только в поцелуях и объятиях, но и в слитности действия, в единстве воли, в совместном творчестве»¹⁴. Задача пролетарской идеологии, по мнению Александры Михайловны, – воспитать чувство любви между полами в духе товарищеской солидарности.

Поставленный в идеологической плос­кости вопрос «о любви» должен был «достроить», дополнить те представления о реформах, связанных с эмансипацией женщин, которые уже сложились у марксистских феминисток из женотдела ЦК РКП(б) к началу 1920 гг. Однако статья Коллонтай только запутала соратников по партии, поскольку давала возможность трактовать ее по-разному.

Если опираться на представления марк­систских феминисток (много раз изложенные в их трудах): традиционная семья не будет нужна человеку коммунистического будущего, можно предположить, что именно об этом речь в статье о «крылатом Эросе». Заметим, что и ранее Коллонтай высказывалась в этом же духе: «Семья перестает быть нужной <…> На месте прежней семьи вырастает новая форма обращения между мужчиной и женщиной: товарищеский и сердечный союз двух свободных и самостоятельных, зарабатывающих, равноправных членов коммунистического общества» (Коллонтай, 1919 (б): 17–18). Отчасти проясняет позицию Александры Михайловны цитата из ее брошюры «Новая мораль и рабочий класс» о «холостых женщинах» с новыми запросами: им «не чужды любовные переживания, более того, они постоянно находятся в поисках недостижимого идеала: гармонии страсти и душевной близости, совмещения любви со свободой, соединения товарищества с обоюдной независимостью» (Коллонтай, 1919 (а): 21).

Традиция относиться с пиететом к деятелям партии большевиков и их публицис­тическому наследию мешала сделать простой вывод: Коллонтай написала статью, которая не подходит не только для разговора с молодежью, но и не очень понятна соратникам и современным исследователям. Основной ее недостаток – неясно, что именно подразумевает Александра Михайловна под различными видами любви.

 

Любовь, семья и равенство

Тема любви (и семьи) в жизни женщины была настолько актуальной, что в 1926 г. был выпущен сборник статей «Коммунистическая мораль и семейные отношения»
(в нем помещена и статья Коллонтай, и отклики соратников по партии и женотделу ЦК).

Если коротко сформулировать идеал, за реализацию которого ратовали марк­систские феминистки, то он таков:

1. женщина содержит себя сама, работая наравне с мужчиной (это в значительной степени было реализовано уже в начале 1930 гг.);
2. женщины получают равные с мужчинами возможности для образования и получения квалификации (совместное обу­чение, начиная со средней школы, было реализовано в 1920 гг.);
3. детей будет воспитывать и содержать государство (это не было достигнуто);
4. бытовые хлопоты будут сняты с плеч женщины (не сделано);
5. женщина занимается самореализацией, свободно развивает свои таланты и успешно конкурирует с мужчиной в профессиональной, политической, обществен­ной сфере (идеал, не включающий семью и детей).

При таких условиях брак отмирает, он не нужен. Именно в таком идеале «новая женщина» Коллонтай и «совмещает любовь со свободой». И.Ф. Арманд также заявляла, что «…при коммунистическом строе женщина избавится от всякой семейной кабалы. Брак будет личным и совершенно свободным, и женщина, освобожденная от всякой семейной кабалы, сможет участвовать во всех сторонах общественной жизни и наравне с мужчинами всесторонне развивать свои способности»¹⁵.

Многие соратники по партии поняли статью Коллонтай как призыв к свободным сексуальным отношениям. Е.А. Преображенский, работник наркомата просвещения, оценивал проблему так: защитники различных точек зрения в этом вопросе «обосновывали всевозможными аргументами свои личные взгляды и привычки в этой области» (Преображенский, 1923: 97–98). Те, кто предпочитал моногамию, подбирал медицинские и социальные аргументы. А те, кто был склонен к полигамии, пытался выдать «половой коммунизм» за вариант брака в будущем и/или в настоящем, за протест против мещанской семейной морали.

Л.Д. Троцкий в статье «От старой семьи к новой» (1923 г.) писал: необходимо признать, что «семья, в том числе пролетарская, расшаталась»¹⁶. Он подчеркивал, что было просто установить «политическое равенство женщины с мужчиной. Но “производственное” равенство – чтобы мужчина не оттирал женщины – установить труднее. А уж равенство в семье – задача неизмеримо более трудная, для решения которой надо “революционизировать весь наш быт”». «Без достижения действительного бытового и морального равенства мужа и жены в семье нельзя серьезно говорить о равенстве в общественном производстве или <…> в государственной политике»¹⁷, – таков вывод Троцкого. Фактически этот подход «откладывает» на неопределенное будущее достижение реального равноправия. Троцкий мотивирует свой тезис так: нужны «рост культурного уровня рабочего класса, улучшение материальных условий нового быта. Рабочему государству надо стать богаче, чтобы приступить к строительству прачечных, столовых, школ и детских садов». И после выполнения этих условий он видит не идеал Коллонтай («свободные отношения»), а именно семью, пусть и «новую»: «связь мужа и жены освободится от всего внешнего, постороннего, навязанного, случайного. Один перестает заедать жизнь другому. Устанавливается подлинное равноправие»¹⁸.

Видный большевик Е.М. Ярославский в статье «О коммунистках» (в том же сборнике) отмечает: нужно учитывать, что «коммунистке-матери приходится особенно трудно», она вынуждена поэтому «либо уродовать себя абортами, либо рисковать, кормя ребенка и воспитывая его, ослабить свое участие в общественной жизни»¹⁹.

П. Квиринг (так свои работы иногда подписывал первый секретарь ЦК КП(б) Украины Э. И. Квиринг), две статьи которого вошли в сборник статей о семье и морали, честно обозначил свои сомнения в том, что женщины равны мужчинам. Он написал, что, может быть, огорчит «многих коммунисток. Достаточно редки семьи, где муж и жена – равноценные величины»²⁰. Камнем преткновения опять был назван быт. По мнению Квиринга, «молодые коммунистки чрезвычайно болезненно отстаивают в семье свою свободу и самостоятельность, сваливая фактически все заботы о мелочах домашней жизни на своих мужей <…> Многие считают верхом коммунистичности при каждом случае высказывать презрение ко всякой домашней работе, <…> не понимая, что это просто-напросто мещанский аристократизм»²¹.

В статье «Жены и быт» П. Квиринг описывает проблему так: «Беда еще в том, что в средней семье коммуниста-рабочего сохранилась в общем и целом старая домостроевщина: жена – существо, если не низшего, то второго порядка. Ее дело – вести хозяйство, готовить обед, стирать, чистить, рожать и растить детей, а муж-кормилец или глава. Муж-коммунист редко догадается пригласить с собой жену на собрание ячейки»²².

Вывод, который разделяли коммунисты, таков: «вовсе не следует, что женщинам еще предстоит провести специфическую женскую революцию против мужчин»²³. Борьба с мужскими предрассудками и требованиями женщин отвлекла бы коммунистов от построения нового общества. Представляется, что коммунисты-мужчины вряд ли всерьез вникали в содержание манифеста Коллонтай, сведя его содержание к «свободной любви».

Почему идеи Коллонтай не приняли также и женщины, ее соратницы по борьбе за равноправие из женотдела ЦК? Подробно отвечает на этот вопрос статья П.С. Вино­градской²⁴ «Крылатый Эрос товарища Коллонтай». Упрекая Александру Михайловну в том, что она «всюду и везде выпячивает половую проблему», Виноградская называет «половую жизнь» вопросом «второго порядка», который был отодвинут в годы революции и Гражданской войны, а теперь начинает «играть более заметную роль», но не становится важным²⁵. Она считает, что Коллонтай «не хватает марксистского и коммунистического чутья понять, что независимо от существа ее мыслей самое уже выпячивание и подчеркивание этой проблемы является грубой политической ошибкой. Ошибкой является это и с точки зрения реальных условий, в которых приходится пока жить и работать нашим рядовым работницам и коммунисткам»²⁶. Реальные условия – это «нужда, нищета, низкая зарплата», более половины страны безграмотных. «Перед нами не стоят вопросы любви. У нас стоят вопросы о детях. Более полумиллиона беспризорных детей, отсутствие достаточного количества яслей, детских садов»²⁷, «если бы работницы ушли с головой в “эрос”, то это для весьма многих из них означало бы увеличение семьи, прибавление новых детей, в то самое время, когда имеющихся некуда деть»²⁸, – подчеркивает П.С. Виноградская.

Коллонтай в своей статье молчит «о последствиях Эросов» (детях – «плодах любви»). «Массы отнюдь не разделяют того взгляда, будто половая любовь существует лишь для самой любви», «это какое-то искусство ради искусства»²⁹ – четко сформулированное отношение Виноградской к статье Коллонтай. То есть идеи освобождения женщины от «рабского растворения своей личности в любви» не «замечены» П.С. Виноградской, а разговор идет только о свободе в «половом вопросе».

«Половой вопрос» присутствовал в многочисленных публикациях женской прессы (в первую очередь в «Работнице»), но был завуалирован разговорами о любви. В 1920 гг. любовь трактовалась как мечта, манящая цель, и, в сущности, как альтернатива семье, но постепенно, к концу 1920 гг. произошло слияние идеи любви и семьи. Любовь для женщин в очерках и рассказах «Работницы» была непременным условием новой советской семьи, в которой жену и мужа связывает не быт, не выгода, а бескорыстные любовные и товарищеские отношения. В какой-то степени такие взаимоотношения соответствуют идеям Александры Михайловны, хотя и не являются «свободными отношениями», а также не страхуют от «рабского растворения» личности женщины в любви.

Пересмотрела ли Коллонтай свои взгляды, изложенные в статье о «крылатом Эросе», столкнувшись с непониманием соратников по партии? В ее дневнике есть запись от 15 июля 1923 г. о беседе с американской писательницей К. Антони про «схему намечающейся новой морали, которая неизбежно победит при осуществленном коммунизме» (Коллонтай, 2001: 149). Больше в подробных дневниковых записях Александры Михайловны в 1923–1927 гг. эта тема не затрагивалась.

 

Заключение

Можно выдвинуть несколько предполо­жений, почему современники не смогли согласиться с идеями Коллонтай о том, каким должно быть отношение женщин к любви. Во-первых, тяжелые условия послеоктябрьского периода, с разрухой, безработицей и т.п., когда никакой перспективы «бросить горшки и корыта» и посвятить себя самореализации у большинства женщин не было. Хотя женская пресса упорно пыталась сформировать женщинам новые цели и показать новые сценарии жизни. Результаты этой пропаганды стали видны в начале–середине 1930 гг., когда появились женщины инженеры, врачи, летчицы, ученые и т.д. Во-вторых, проблема настороженного (если не сказать отрицательного) отношения мужчин к теме женского равноправия, из-за которой деятельницам женотдела ЦК приходилось постоянно
оправдываться.

В.Н. Базылев делает вывод о том, что, обращаясь к читателю на языке революции, А.М. Коллонтай объявлет женщину равноправной, но не может сделать ее равноправной, объявляет о пересмотре отношений между полами, но не может понять позднеленинско-сталинских политических и экономических реформ (Базылев, 2020:18). Но уже прошел целый век. Сколько можно выставлять счета руководителям советского государства, которые не те права и не так дали женщинам? Исследователям нужно принять тот факт, что любые, даже самые востребованные обществом идеи не реализуются в тот же миг – достаточно вспомнить историю революционного движения в России.

Современники Александры Михайловны Коллонтай просто не могли принять ее взгляды в тех исторических условиях, когда наличие семьи облегчало выживание людей. Приходится смириться с тем, что идеи принимаются или отвергаются обществом, как бы хороши и прогрессивны они ни были. Прошел целый век, современная российская семья переживает кризис, возможно, будет шанс вернуться к рассмотрению этих взглядов А.М. Коллонтай на другом историческом этапе развития общества и подумать о том, как совместить любовь и самореализацию женщины.

 

Примечания

[1] См.: https://cyberleninka.ru/search?q=%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%BB%D0%BE%D0%BD%D1%82%D0%B0%D0%B9&page=1 (дата обращения: 23.03.2022). (дата обращения: 23.03.2022).

[2] С 1996 г. издается на базе Ивановского государственного университета, с 2008 г. – в списке ВАК.

[3] Работница женотдела ЦК РКП(б).

[4] РГА СПИ. Ф. 134. Оп. 1. Ед. хр. 142. С. 6. (Архив женотдела ЦК РКП(б) / ВКП(б)).

[5] Там же. С. 10.

[6] Ковнатор Р. Пять лет «Коммунистки» // Коммунистка. 1925. № 6. С. 12.

[7] Коллонтай А. Дорогу крылатому Эросу! // Коммунистическая мораль и семейные отношения: сб. Л.: Кубуч, 1926. С. 62.

[8] Там же. С. 63.

[9] Там же. С. 76.

[10] Там же. С. 77.

[11] Там же. С. 78.

[12] Там же. С. 80.

[13] Там же. С. 85.

[14] Там же. С. 87.

[15] Блонина Е. Условия полного освобождения работниц и женщин // Коммунистка. 1920. № 3–4. С. 21–24.

[16] Троцкий Л.Д. От старой семьи к новой // Коммунистическая мораль и семейные отношения. С. 7.

[17] Там же. С. 11.

[18] Там же. С. 19.

[19] Ярославский Е.О. О коммунистках // Коммунистическая мораль и семейные отношения. С. 3.

[20] Квиринг П. О семейных отношениях // Коммунистическая мораль и семейные отношения. С. 27.

[21] Там же. С. 28.

[22] Квиринг П. Жены и быт // Коммунистическая мораль и семейные отношения.
С. 38–39.

[23] Квиринг П. О семейных отношениях // Коммунистическая мораль и семейные отношения. С. 29.

[24] Работала в женотделе ЦК РКП(б), была редактором журнала «Коммунистка».

[25] Виноградская П. Крылатый Эрос товарища Коллонтай // Коммунистическая мораль и семейные отношения. С. 91.

[26] Там же. С. 100.

[27] Там же. С. 112.

[28] Там же. С. 113.

[29] Там же. С. 11.

 

Библиография

Алферова И.В. Большевистская женская печать 1920-х гг. как средство социального конструирования «новой советской женщины» // Вестн. Удмурт. гос. ун-та. История и филология. 2011. Вып. 3. С. 106–111.

Базылев В.Н. Эротический автопортрет на фоне Кремля: Александра Коллонтай // Политическая лингвистика. 2020. № 3 (81). С. 12–22. DOI: 10.26170/pl20-03-01

Батуренко С.А. Марксистский феминизм: теоретический проект, генезис и опыт прак­тической реализации в XX в. // Вестн. Моск. ун-та. Сер.: 18. Социология и политология. 2019. № 1. С. 111–128.

Берзин Л.Б. А.М. Коллонтай – первая в мире политики и дипломатии женщина-посол // Вестн. РУДН. Сер.: Международные отношения. 2002. № 1(2). С.155–158.

Говряков И.Ю. «Женский вопрос» в советской публицистике 1920-х гг.: дис. … канд. филол. наук. М., 2015.

Коллонтай А.М. Дипломатические дневники. 1922–1940: в 2 т. / предисл. и прим.
д-ра ист. наук М.М. Мухамеджанова. Т. 1. М.: Academia, 2001.

Коллонтай А.М. За три года. М.: Гос. изд-во, 1920.

Коллонтай А.М. (а) Новая мораль и рабочий класс. М.: Всерос. центр испол. ком. сов. р. к. и к. д., 1919.

Коллонтай А.М. Общество и материнство. М.: Гос. изд-во, 1921.

Коллонтай А.М. (б) Семья и коммунистическое государство. Киев: Укр. центр. аг-во по распространению и распределению лит., 1919.

Коломийцева Е.Ю. Формирование женского универсального журнала в отечественной журналистике XVIII–XX веков: история развития и типологические особенности:
дис. … д-ра филол. наук. Армавир, 2008.

Кузьменко А.Ю. Идеология и практика семейной политики в послереволюционной России (1917–1926) // Вестн. СурГУ. 2015. № 4 (10). С. 42–49.

Минаева О.Д. Формирование и развитие системы периодических изданий для советских женщин в 1917–1941 гг.: дис. …д-ра филол. наук. М., 2016.

Преображенский Е.А. О морали и классовых нормах. М.; Пг.: ГИЗ, 1923.

Пушкарев А.М. К историографии «Истории повседневности» и «Нового быта»
1920-х гг. (проблема «Новой половой морали» в работах А.М. Коллонтай) // Женщина в российском обществе. 2005. № 1–2. С. 55–75.

Пушкарева Н.Л. Русская женщина: история и современность. История изучения «женской темы» русской и зарубежной наукой. 1800–2000. Материалы к библиографии. М.: Ладомир, 2002.

Смеюха В.В. Феномен гендерной идентификации в медийном пространстве (на материале отечественных женских журналов): дис. … д-ра филол. наук. Краснодар, 2012.

Юкина И.И. На пути к марксистскому феминизму: деятельность Александры Коллонтай // Социология науки и технологий. 2014. Т. 5. № 2. С. 81–91.

 

Дата поступления в редакцию: 16.06.2022
Дата публикации: 23.08.2022