Архив

История издания первого собрания сочинений Н.В. Гоголя (по материалам переписки Анны Гоголь и Федора Чижова)

Ирина Сурнина

Ссылка для цитирования: Сурнина И.А. История издания первого собрания сочинений Н.В. Гоголя (по материалам переписки Анны Гоголь и Федора Чижова) // Меди@льманах. 2022. № 4 (111). С. 122−135. DOI: 10.30547/mediaalmanah.4.2022.122135

DOI: 10.30547/mediaalmanah.4.2022.122135
EDN: TEKPTE

© Сурнина Ирина Александровна
доктор филологических наук, доцент кафедры истории русской литературы и журналистики факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова (г. Москва, Россия), isurnina1983@mail.ru

Ключевые слова: письма, семья Гоголь, Ф.В. Чижов.

В статье впервые публикуются выдержки из писем сестры Николая Васильевича Гоголя Анны, написанные ею Федору Васильевичу Чижову, близкому другу писателя в период с 1860 по 1866 г. Письма представляют интерес для научного сообщества, так как в них запечатлена жизнь семьи Гоголь, показаны их заботы, сложности. Продемонстрирована и роль Ф.В. Чижова в жизни семейства, показана его значительная работа по изданию сочинений писателя после его смерти.

 

Ф.В. Чижов и А.В. Гоголь

Имя Федора Васильевича Чижова тесно связано с историей России XIX в. Он был всесторонне развитой личностью: математиком, промышленником, финансистом, строителем железных дорог, организатором судоходства, славянофилом, редактором первого в истории России журнала для предпринимателей, журналистом, искусствоведом, щедрым меценатом. Чижов «…был замечательный человек <...> он вносил в каждый свой труд всего себя, но становился не рабом его, а господином.., – утверждал хорошо знавший его Иван Сергеевич Аксаков. – Это был сильный человек, человек с властью. Прежде всех других его качеств ощущалось в нем именно присутствие внутренней силы: силы убеждений, силы воли – непреклонной, деспотической относительно самого себя, – вместе с незыб­лемою стойкостью нравственных основ, неспособною ни к каким уступкам и сделкам» (Аксаков, 1893: 3–5).

Многое сделал Чижов и для развития российской журналистики. Он стал первым редактором экономических изданий, выпускал журнал «Вестник промышленности» (1858–1861) и газету «Акционер» (1860–1863), на страницах которых отстаивал покровительственную политику государства в отношении предпринимателей, рассмат­ривал и западноевропейский опыт¹.

Разноплановая деятельность Чижова связывала его на протяжении жизни с разными выдающимися людьми России. Среди них были: поэт Н.М. Языков, писатель Н.В. Гоголь, художник А.А. Иванов, славянофил И.С. Аксаков, русский эмигрант В.С. Печерин и др. В судьбе многих своих современников он сыграл благо­творную роль.

С Н. В. Гоголем Чижов познакомился в 1834 г. будучи адъюнкт-профессором Санкт-Пе­тербургского университета, где они оба учились. Однако в этот период их отношения «были форменны и весьма редки» (Кулиш, 1856 (а): 106). Следующая встреча между Чижовым и Гоголем произошла спустя почти 10 лет зимой 1842 г. в Риме, где на Via Felice в доме № 126 они прожили целую зиму, Чижов на четвертом, а Гоголь на третьем этаже (здесь же жили Н.М. Языков и А.А. Ива­нов). Чижов впервые приехал в Италию (основной целью для него было изучение истории искусств), для Гоголя же это было не первое пребывание в Риме. Они виделись «едва ли не ежедневно», вечера проводили у Языкова (уже больного), ходили обедать в трактир к Фалькону (al Falcone), совершали пешие прогулки по Риму, но сходились Чижов и Гоголь в этот период трудно. Причиной были, с одной стороны, их натянутые разговоры по вопросам литературы (например, спор о «Путешествии к святым местам» А.Н. Муравьева), с другой – молчаливость Гоголя во время вечерних бесед у Языкова и странный выбор его анекдотов («почти всегда довольно сальных» (Кулиш, 1856 (а): 327), как о них вспоминал Чижов). Тем не менее уже в это время Ф.В Чижов глубоко уважал Гоголя как художника, а Гоголь, в свою очередь, показывал свое расположение к Чижову.

После Италии Чижов и Гоголь встретились в 1848 г. в Киеве «истинными друзьями». В то время Чижов после ареста в 1847 г. находился в ссылке. По одним данным, поводом для ареста послужили доносы австрийского правительства, якобы уличившего Чижова в помощи черногорцам (выгрузка оружия в Далмации), по другим – подозрения в принадлежности Чижова к Кирилло-Мефодиевскому общест­ву. Во время встреч Чижов и Гоголь прак­тически не говорили, но «разбитой тогда и сильно больной душе» Чижова стала понятна «болезнь души Гоголя»: «Мы много ходили по Киеву, но больше молчали; несмотря на это, не знаю, как ему, а мне было приятно ходить с ним молча» (Кулиш,
1856 (б): 240).

Смерть Гоголя глубоко потрясла Чижова. Храня память о покойном друге, Чижов стал единственным душеприказчиком наследства, оставленного Гоголем своей небогатой семье. Чижов стал первым, кто издал полное собрание сочинений Гоголя (вышло тремя изданиями: 1862 г., 1867 г., 1873–1874 гг.). Он самостоятельно вычитывал все тексты по рукописям, взял на себя корректуру изданий и впервые (в 1847 г.) восстановил цензурные купюры в «Выб­ранных местах из переписки с друзьями». Выручаемые от продажи книг деньги Чижов незамедлительно высылал семье покойного.

Н.В. Гоголь всегда заботился о своих сестрах, нежно их любил. Именно благодаря его хлопотам они обучались в Пат­риотическом институте в Санкт-Петербурге. Будучи старшим братом и главой семейства (отец скончался в 1825 г., когда юному Гоголю было всего 16 лет), он, несмотря на скромный доход, всегда поддерживал сестер финансово. После его смерти такая забота частично легла на плечи Чижова. Он добровольно взял на себя эту ношу, в память об искренней дружбе с Гоголем.

Приведенные ниже выдержки из писем сестры Гоголя Анны Васильевны за 1860–1866 гг. свидетельствуют о напряженной работе Чижова по подготовке к публикации сочинений покойного писателя, а также знакомят с обстановкой в семействе Гоголь, обрисовывают трудную финансовую ситуацию. Важно отметить, что данные письма до сих пор не привлекали внимания исследователей, они нетронутыми хранятся в фонде Чижова в научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки. Тому есть объективная причина: Чижов наложил запрет на вскрытие своего архива после смерти (в течение 40 лет он должен был оставаться неприкосновенным). Срок запрета по «иронии судьбы» истек в ноябре 1917 г. во время революции. Разумеется, что в тот момент было не до изучения и издания архивных источников. В советский же период внимание исследователей в большей степени привлекала деятельность революционеров-демократов, а консерваторы и либералы ждали своей очереди. Кроме того, Чижов был крупным предпринимателем, держателем больших капиталов, что также не добавляло ему привлекательности для исследователей на протяжении долгого периода времени.

Поэтому логично, что литература о Чи­жове немногочисленна. Одним из важных биографических источников является речь, произнесенная после кончины Чижова И.С. Аксаковым 18 декабря 1877 г. (Аксаков, 1893). В 1902 г., когда исполнилось 25 лет со дня смерти Ф.В.Чижова, его секретарь А.С. Чероков выпустил исследование о взаимоотношениях Чижова и Н.В. Гоголя (Чероков, 1902). В 1905 г. костромич А.А. Либерман, земляк Чижова, издал в Москве биографический очерк о нем (Либерман, 1905). Также необходимо отметить, что А.Н. Прохорова в 1907 году свою работу «К жизнеописанию Ф.В. Чижова: его родители и сестры» (Прохорова, 1907) посвятила детским и студенческим годам Чижова, его
взаимоотношениям с родственниками в этот период.

Одним из первых, кто обратил внимание на Чижова как на славянофила, был Н.И. Цимбаев: в 1978 г. он написал о сотрудничестве Чижова в газетах Аксакова «День» и «Москва» (Цимбаев, 1978), а в 1986 г. в монографии о славянофильстве охарактеризовал Чижова как неотъемлемого участника славянофильского кружка (Цимбаев, 1986).

Коваль Л.М. проанализировала меценатскую деятельность Чижова в своих статьях «Книжный Петербург в жизни и творчестве Ф.В. Чижова» (Коваль, 2015) и «Даритель Чижов» (Коваль, 1993), Т.Ф. Пирожкова в монографии «Славянофильская журналистика» исследовала историю несостоявшегося «Русского вестника», который Чижов планировал издавать на деньги Н.М. Языкова (Пирожкова, 1997).

И.А. Симонова в статьях «В.С. Печерин и Ф.В. Чижов» (1986) и «Два полюса магнита…» (1990) изучила взаимоотношения Чижова с его другом В.С. Печериным, проанализировала его деятельность по организации Архангельско-Мурманского срочного пароходства по Белому морю и Северному Ледовитому океану (1999), также ею рассмотрены связь Чижова с Кирилло-Мефодиевским обществом (1988), предпринимательская деятельность Чижова (1992). Кандидатская диссертация Симоновой посвящена социально-экономическим воззрениям славянофилов, отразившимся в деятельности Чижова (1986), а в 2002 г. в серии «Жизнь замечательных людей» вышла ее книга «Федор Чижов»
(2002).

Стоит отметить и статьи о различных аспектах многообразной деятельности Чижова: «Федор Чижов» Л.В. Гирлиной 2006 г.², «Федор Чижов. Россия: она – это я, а я – она» Ю. Тимонина, опубликованная в «Костромском Бизнес-журнале Онлайн» летом 2008 г., «Дядя самых честных правил…» (штрихи к портрету Ф.В. Чижова) А. Мурашова, находящаяся с октября 2008 г. в дос­тупе на сайте электронного альманаха SQ («Статус-кво. Диалог»), «Душеприказчик Гоголя» украинского исследователя Н.Н. Яременко, появившаяся в феврале 2009 г. в «Киевской Руси».

Однако до сих пор остается неизданным дневник Чижова, который он вел с 1825 г. до самого последнего дня своей жизни (14 ноября 1877 г.). В печати по­явился только его фрагмент за 1845 г., когда Чижов путешествовал по славянским землям (Козьменко, 1958).

Настоящая публикация является начальным этапом работы над письмами А.В. Гоголь к Чижову, в дальнейшем планируется полная публикация данных источников, количество которых более 100, а время охвата – более полутора десятка лет (с 1860 по 1877 г.).

 

Письма А.В. Гоголь Н.В. Чижову (1862–1866)

4 февраля

Долго не отвечала я Вам на Ваше милое и приятное для <меня> письмо, где Вы пишете, что не удастся ни нам хоть в этот год познакомиться лично. Дай Бог, чтобы это исполнилось <...> не можете ли Вы прислать хоть 50 р. для племянника³; <...> я теперь только вспомнила, что не хотела, было, Вам писать об этом, а если Вы не пришлете, что дать ему покуда из своих, и поэтому не торопитесь, а пришлете, когда будет можно. На днях я получила очень милое письмо от г-жи Свербеевой⁴, какая она добрая и внимательная. Она писала, что Вы собираетесь в Петербург. Так, вероятно, Вы еще не скоро получите это письмо. Да, вот еще что хотела Вас просить. Напишите мне, пожалуйста, адрес Вашей квартиры. Весной едет в Москву одна моя добрая знакомая. <...> она <поедет> взять какую-то родственницу из заведения. Я через нее хочу Вам послать немного домашнего варенья к чаю. Она сама Вам его доставит, мне бы хотелось, чтобы она Вас видела и рассказала мне о Вас, она прежде жила в деревне недалеко от нас и знает нас всех давно. Спешу скорее кончить письмо, боюсь, чтобы не пришла лихорадка, которая явилась 3-го дня; хотя я и приняла все меры, чтобы не пускать ее и избавиться от доктора, <...> а то беда мне заболеть!

Дай Бог Вам всего, что Вы сами себе желаете-пожелаете и еще больше, <...>.
А я всегда буду молиться за Вас.

Всей душой преданная Вам, А. Гоголь.

***

20 февраля

Вчера получила Ваше письмо и деньги. Я в отчаянии, что Вы недовольны на меня!
Я же Вас просила прислать, если можно. Я не думала, <...> что я такая неблагодарная, вместо благодарностей, я Вас огорчила. Как я вся проникнута восторгом и преданнос­тью к Вам, наш дорогой Федор Васильевич, право, не задумавшись, броси­лась бы в огонь по Вашему приказанию. Судите же поэтому, как мне жить, что я попросила Вас прислать деньги, не зная, что этим наделаю помехи. <...> Извините же меня великодушно ради искреннего раскаяния! У Базу-
­нова⁵ остались книги (я даже не знаю, какие
именно). Он их купил еще у племянника, но так как поспешили с новым изданием, и они остались непродажными, то Базунов
вытребовал назад свои деньги, кажется, 3000. Так может при новом издании нельзя ли их включить, <переменив> обертку. Это было бы очень выгодно для нас, а то они даром пропадают. Посылаю Вам записку Кулиша⁶ к Базунову, которую он дал покойному зятю⁷. Больше у нас не нашлось никаких записок насчет этих книг. Примите же еще раз мои извинения и выражение беспредельной преданности, с которой навсегда останусь благодарной Вам,
А. Гоголь. 

Как Вы добры, что так скоро исполнили просьбу (хоть могли бы без церемоний отказать). Теперь уже можете долго не присылать. Хоть два года. Мы постараемся не находиться в другой раз в таких стеснениях.

***

19 марта

Я уже писала Вам, многоуважаемый, добрейший Федор Васильевич, что получила письмо от Свербеевой, но прошения не получила, вероятно, она забыла о нем, или желала, чтобы мы его здесь написали.

Как неприятно просить и докучать, это ужасно! <...> Право, это так неловко и совестно, и немного ли мы требуем?

Благодарю Вас от всего сердца за все. Деньги, которые Вы прислали, записаны, а Вы все же не исполнили просьбы заказать третий экземпляр такой же для Вас. Неужели это так трудно, ведь из этих трех особ Вы самый дорогой и близкий нам, а вы не хотите ничего от нас ... получить! Но я надеюсь, что пишу об этом в последний раз и Вы меня уведомите, что все три экземпляра получены.

Если будут выручены деньги, то нельзя ли половину прислать в ближайших уже процентах <...>, а то здесь трудно достать. Конечно, если это Вас не затруднит. <...> Чем мы заслужили такое бескорыстное расположение? <...> что Вы знали брата и зятя и любили их, но этого мало! Самый близкий, родной не сделает того, что Вы для нас делаете! У меня, как и у покойного брата, всегда было много друзей, но Вы самый первый мой друг, о котором не могу равнодушно говорить. Закладную на Киевский дом подали к взысканию, ничего не оставалось более делать с этим человеком. Вообразите, что на мое предложение платить проценты и зато я не подам ко взысканию закладной, он отвечает, что не согласен платить проценты <...>.

Извините меня, ради Бога, что я не послушала Вас и не писала Галагану⁸. Ну решительно не могу, пробовала, не клеится – значит, <...> и не надо! Только я боюсь, чтобы Вы не были на меня недовольны за это. Так я буду ожидать черновое прошение, которое обещали выслать, или же разрешения обойтись без этого. Когда бы скорее была проложена дорога до Москвы⁹, я бы приехала лично благодарить Вас за Вашу необыкновенную доброту, а до того желаю Вам всего хорошего, успеха в Ваших делах и, если б можно, хоть немного меньше трудиться. Это Вас утомляет! Известите, как теперь Ваше здоровье. Всегда всей душою преданная Вам, А. Гоголь. 

***

29 апреля

Спешу Вам написать несколько слов, добрейший Федор Васильевич! Сейчас мне сказал мой знакомый, <...> что надо Вам выслать форменную доверенность и что для этого надо знать Ваш чин, так будьте так добры, пришлите хоть несколько строчек. Советуют написать в доверенности, что Вы имеете право передавать другому. Это для Вас, вероятно, будет удобно, так как Ваши дела и здоровье не всегда позволяют заниматься. Дай Господи, буду молить о том, чтобы Ваша поездка помогла Вам. Как теперь у меня хорошо, сижу на крыльце на кушетке и слушаю соловьев. Как только получу Ваше письмо, сейчас вышлю Вам доверенность. 

Всегда искренне преданная и любящая Вас, А. Гоголь.

***

Без даты

Хотела было повременить своим ответом и посоветоваться со всеми чинами <...>; но потом рассудила, что эти вопросы могу взять на себя решить, посоветовались с одной сестрой. Вы все тот же нам милый и добрый Федор Васильевич! Вы так же хлопочете о нас. Как мне было приятно прочесть, что Вам бы хотелось как-нибудь попасть к нам. Это мое всегдашнее желание, и я говорила, что если у нас будет железная дорога, то я поеду в Москву собственно для того, чтобы Вас увидеть, несмотря на свою лень и отвращение от всех поездок. И, в самом деле, это желание очень естественно, как не знать лично того, кому мы столько обязаны. Но довольно об этом, а то я как начну свои излияния, то им и конца не будет, хотя у меня и недостаток в красноречии, зато болтлива! Благодарю Вас очень за Ваши распоряжения на счет <...>, что Вы не сделаете, все будет хорошо. Насчет книг у Базунова, я, верно, Вам непонятно написала; у него не все книги соч. брата, а два тома, кажется, не помню даже, что именно, так что он их не может купить, а я думаю, нельзя ли их присо­единить к новому изданию, вставить их туда, переменив обертку. Впрочем, может, я говорю чепуху и этого нельзя сделать, если бы когда-нибудь на досуге посмотреть, что это за книги, Вы бы нас очень одолжили, извините, что опять беспокою Вас. Насчет помещения для книг. Конечно, надо нанять квартиру и застраховать их, если квартира будет в деревянном доме, или, как сами думаете. Недавно я ездила в деревню, чтобы еще посмотреть на отношения маменьки к зятю. У маменьки всегда был страх, теперь очень подозрительный, и больное воображение <...>. Когда я жила с ней, это была моя участь быть подозреваемой в самых ужасных вещах, и так как не могла терпеливо сносить этого, сделалась раздражительна, то и воспользовалась первым случаем удалиться. Теперь же она подозревает сестру, которая живет с ней, в том, что она берет у нее нужные бумаги тихонько и что зять хочет отравить, и говорит об этом как о самых естественных вещах. Она недавно писала об этом Кулишу (она имеет к нему большое доверие). <...> так я ему сама описала все, и он ответил, что придумывал уже <стараясь> помочь беде. Увидевши все сама, я успокоилась, это старая песня на новый лад. Маменька питает к зятю неприятное чувство еще потому, что она сама привыкла быть хозяйкой, а теперь он взял на аренду имение и всем распоряжается, конечно, это неприятно, но нечем помочь¹⁰. Я не думаю, чтоб Кулиш имел что-нибудь против Вас; да и за что, если за издание, так скорее на нас должен сердиться, потому что ему очень хотелось продолжать издание, потому что он пользовался несколькими выгодами, не все так бескорыстны, как Вы! Но Вам уже известно мое высокопочтение к Вам <...>. А.Г.

Сестра Вам очень кланяется.

***

Без даты

Хотела, было, уже не отвечать Вам на Ваше доброе письмо, многоуважаемый Федор Васильевич, чтобы не мешать Вам в Ваших занятиях; но <...> глубокая благодарность заставила меня написать Вам хоть несколько строчек. Не знаю, право, уже, как благодарить Вас, не нахожу слов. Мне приходится так часто благодарить Вас, что я уже делаюсь чересчур однообразной.

Ваше письмо меня успокоило <...>. Какие Вы добрые. Право, мне кажется, выше свете нет человека добрее, бескорыстнее и великодушнее Вас.

<...> Всей душой преданная и благодатная Вам, А. Гоголь

Сестра Вам очень кланяется.

Это письмо не требует ответа, и, пожалуйста, не затрудняйтесь.

Еще забыла Вам сказать, Вы бы назначили на наш счет себе секретаря или что-нибудь в этом роде, чтобы держать корректуру и проч.

***

Без даты

Из Вашего письма я вижу, что Вы все еще сердитесь на меня, дорогой Федор Васильевич! И отчего Вы думаете, что сес­тра Вас больше любила, а мне кажется, что я, оттого, может быть, что Вы такое теплое участие приняли в нашем горе. Как скоро прошел пост, вот уже и праздники скоро, дай Бог и Вам их встретить здоровым и веселым. Я Вас просила прислать не один экземпляр, а 3, но это и после когда-нибудь можно, не беспокойтесь. Господи! <...> ради Бога, <прошу> не экономничать наших денег и назначьте кого-нибудь для этих забот. Воображаю, как Вам неприятно хлопотать для людей, которыми Вы недовольны. <...> Какая я ненаходчивая, не умею совсем писать! И Екатерине Александровне¹¹ на все мое сочувствие к их горю я не сумела ничего выразить. Может быть, еще оттого, что я его только и видела прошлый год, прежде <того> никогда не удавалось его <величать>, и я его совсем не знала, ни его отношений к семейству. Вот и теперь не умею оправдать себя перед Вами. Хоть и сама не знаю, за что Вы недовольны. Если за то, что давно не писала, то говорю Вам совершенно искренно, что боялась пустыми письмами докучать Вам, оттого, что Вы сами писали, что у Вас минуты нет свободной, а я не так самонадеянна, чтобы думать, что мои письма могут доставлять удовольствие, а не помеху. И я думала, что Вы уверены в моей искренней беспредельной преданности <...>. А. Гоголь.

***

Без даты

Милостивый Государь Федор Васильевич!

Не знаю, как благодарить Вас за теплое участие, принимаемое в нашем ужасном несчастии. Да, более этого несчастия уже не могло поразить нас. Бедная сестра¹²! Как она страдает! Кроме печали о любимом муже ее ждет еще много забот, а она не привыкла сама ни о чем хлопотать, а теперь я одна осталась ей подпорою, сама слабая грешница, не смотря на мои лета, так неопытна в практической жизни, а от этого ужасного горя потеряла голову, жаль, что не могу ей быть полезна. Как бы желала. <...> пока дела не приведутся сколько-нибудь в порядок, нельзя выезжать, по нашим семейным обстоятельствам нам нельзя жить дома; сестра желает уехать куда-нибудь подальше, а мне жаль оставлять свою родину, <где> у меня много друзей и добрых знакомых; но для нее, конечно, я должна всем пожертвовать. По следу­ющей почте мы Вам пришлем доверенность действовать по своему усмотрению во всех делах, касающихся сочинений покойного брата. Вы были так добры и великодушны, что не потяготились взять на себя столько трудов. Не нахожу слова благодарить Вас; один Бог воздаст Вам за то. Вы нам предложили руку помощи и в то время, когда мы считали себя совершенно осиротевшими. Влад. Иванович¹³ говорил нам, что Вы желали иметь несколько экземпляров соч<инений> брата в хорошем переплете и что Вы по его просьбе согласились это сделать. Сделайте же одолжение, чтоб хоть немного успокоить нас, отдайте несколько экземпляров в самый лучший переплет в воспоминание брата. В сделках с фирмой действуйте совершенно по своему усмот­рению, мы в этих делах не имеем никакого понятия. Так же еще просим и Вашего совета, сколько нужно определить денег в пользу студента¹⁴? Мы понимаем от 3000 до 4000, не мало ли?

Деньги просим высылать на имя сес­тры, если можно 5-ти проц. билетами, <...> можно и деньгами.

Недавно я писала Вере Серг<еевне> Аксак.: просила ее узнать, можно ли продать право издания на 15 лет, чтобы получить деньги вперед; это бы могло облегчить нам обстоятельства, но я думаю это трудно, навряд ли найдется охотник.

Для первого раза я слишком распространилась; но Вы внушили столько доверчивым участием, что я всегда останусь признательной Вам А. Гоголь.

Маменька чувствительно благодарит Вас за внимание; она очень любит всех, кто любит покойного брата.

***

Без даты

Милостивый Государь Федор Васильевич!

Сестры еще нет, и я спешу успокоить Вас насчет билетов, мы получили объявление на 5450 и просим задержать на почте до приезда сестры. Нас очень беспокоит ее долгое отсутствие, она поджидает памятника, хоть, чтобы при ней он был поставлен, и пишет, что не так здорова, меня это очень беспокоит. Ее письмо было от
14 сентября, а от 21-го мы получили депешу, чтобы я наняла квартиру к зиме в Полтаве и начинала перевозиться. Я теперь в ужасном затруднении, без нее не <могу> слепо распоряжаться, а между тем время уходит. К большому сожалению, должна признаться, что я не совсем хорошо разбираю Ваш почерк и многого не понимаю из Ваших писем и что особенно досадно, что я не могла разобрать именно того, что относится ко мне, только разобрала слово «оскорблен», и это меня беспокоит, не написала ли я для Вас чего-нибудь неприятного в моем письме, если это и случилось, то, конечно, против моего желания, потому что я чувствую к Вам такую искреннюю благодарность и никогда бы не обидела, от Вас услышав самую горькую даже истину, которую я даже и ото всех люблю слышать. У нас теперь большая перемена в доме: зять¹⁵ взял наше именьице на аренду обязательством содержать дом и живущих в нем, а мы с сестрой будем в Полтаве. Я этому рада, потому что маменька не может управиться в такое затруднительное время для хозяев. Просим Вас присылать нам деньгами на будущее время. Остаюсь многоуважающая и благодарная Вам
А. Гоголь

***

14 марта

Сейчас я получила деньги, 1500 руб. Вероятно, это от Вас, добрейший Федор Васильевич! Верно, Вам удалось продать часть книг; но уплатили ли все долги в то же число и всем? Это главное. Верно, Вы очень озабочены, что даже и слова не написали. Как мне больно, что мы Вас мучаем нашими делами. Отчего я не могу быть Вам хоть чем-нибудь полезна! С какой бы радостью я потрудилась для Вас, несмотря на свою лень. Получила еще письмо от м-м Свербеевой¹⁶, она пишет, что надо подавать еще прошение Государю о детях, чтоб их поместить в институт. Мне это ужасно не нравится и совсем как-то докучает. Когда есть много гораздо беднее нас. При том же она пишет, что прошение должно быть от маменьки. Это надо еще посылать в деревню, когда теперь так трудны и редки сообщения, и хорошо ли это, что прежде писала я, а теперь маменька? Я подожду Вашего ответа, как Вы посоветуете, надо ли непременно подавать прошение и от чьего имени? Опять Вас забочу! Я решилась представить ко взысканию закладную на Киевский дом. Я советовалась с одним деловым человеком, он взялся и представить закладную, и написать прошение и проч. Он говорит, что у Галагана очень много своих дел, зачем же его заботить, да еще и напрасно. Получила я также и книги, благодарю Вас очень за все. Теперь же буду писать и к Ольге Сем. Аксаковой, сей час узнала о смерти ее дочери¹⁷. Если Вы увидите м-м Свербееву, то поблагодарите ее, пожалуйста, за ее заботы, мне столько предстоит писать, что едва ли успею ее сама поблагодарить да и не хочется завязывать переписки и ее заботить. Спешу скорее отправить это письмо и буду ждать ответа. Прошу Вас, чтобы он как можно менее отнял у Вас времени, чтоб он состоял только из нескольких слов: надо подать прошение и от кого, или не надо и только. Мы уже знаем, кому отправить бумагу и все.

<Получившая> позволение беспокоить Вас своими просьбами, решаюсь бесцеремонно и часто Вас заботить. Сами виноваты, не будьте так добры и Вас оставят
в покое.

На век Вам предана, А. Гоголь.

Потрудитесь доставить это письмо, я не знаю их адрес.

***

11 апреля

Ваше письмо нас очень обрадовало, слава Богу, что Вы здоровы. Можете ли Вы ду-
мать, что бы мы были Вами недовольны, т.е. неблагодарны, это было бы одно и то же. Мы всегда о Вас вспоминаем с самым теп­лым чувством; но это Вам давно
известно.

Насчет издания мы так и думаем, что 5 руб. хорошая цена. <...> Вероятно, что это уже будет последнее наше издание. И мы Вам очень благодарны, что Вы придумали его печатать в 10-ти тысячах. Хотя теперь иным и не очень нравится, что в таком большом количестве, оттого, что надолго прекращается присылка денег. Но что же делать, лучше немного потерпеть.

Мы не пишем Вам часто, во-первых, чтобы не мешать Вам пустыми письмами в Ваших занятиях и (нечего греха таить) лень часто одолевает.

Вам, таким деятельным, может показаться, непонятным это; но Вы не можете себе представить, до чего эта лень меня одолела.

Насчет того, чтобы нанять человека для продажи книг и смотрите и все, что нужно; мы уже просили Вас распоряжаться по Вашему усмотрению и не очень экономить для наших интересов. Вы без того много для нас сберегли.

И без Вас мы бы никогда не имели столько выгоды. Мы это все понимаем и ценим!

Всегда признательная и искренне преданная Вам, А. Гоголь.

Сестра Вам очень кланяется.

***

14 апреля

Сейчас получила Ваше письмо, милый и дорогой Федор Васильевич! Ваше письмо такого свойства, что сей же час хочется ответить Вам, так и тянет писать Вам и не хочется оторваться. А между тем я очень ленива и тягочусь писать всем, даже прия­тельницам. Не буду Вас поздравлять с праздником, а лучше помолюсь за Вас еще.
Не думайте, пожалуйста, что я восторженна и мечтательна, я и в молодости ею не была. Я не боялась, чтоб Вы не вообразили, что я мечтательная и восторженная старая дева. Было бы странно и неестественно, чтобы я не была Вам предана всей душой. Как не полюбить Вас за все Ваши прекрасные качества, да еще к тому присоединяется благодарность. Я всегда слыла холодной, но тут и лед растаял. Я желала Вам половину и пожелала спросить сестру, и больше попрошу прислать. Покупать же их тогда, когда наберется денег хоть 1500. Теперь я купила здесь билеты, 2-го займа по
104 рубля. Хотя Вы и недовольны на меня за прошение к государю; но я все-таки действую по совести и нахожу, что недобросовестно лгать и бедниться, хотя бы и для благой цели. Я Вам писала в последнем письме, какое есть прекрасное средство поместить детей через императрицу.
Если это не удастся, тогда нужно будет написать другое прошение. Дети имеют столько законных причин быть помещены на казенный счет, они круглые сироты, отец умер на службе, что не надо прибегать ко лжи.
Вы не думайте, что я от гордости не хочу, нет, просто совестно. Живем мы не бедно все это видят, хотя я проживаю только доходы годовые, а, кажется, детского ни копейки не прошу, своего иногда прихватываю понемногу и только, так что в случае нужды могли бы поместить детей в институт и не на казенный счет. Вы видите, что я не капризна и своенравна, и совестлива, а, впрочем, может, и есть во мне эти грехи, только не в этом случае. Насчет же моей благодарности, знаете, что меня успокаивает?
Это Ваша фраза в письме. Что великое наслаждение – делать добро. Стало быть, Вы уже награждены за все Ваши добрые дела и не нуждаетесь в моей благодарности. Надо беспрестанно себе напомнить, чтоб я пожалела Вашего времени, не отнимала его у Вас своими болтливыми письмами. <...> Извините, пожалуйста, всей душой преданную Вам А. Гоголь.

Вот видите, остался еще кусочек чистой бумаги, я начинаю справляться.

***

2 июня

Вчера получила Ваше письмо, наш дорогой благодетель Федор Васильевич, и сей час же послала за нашим родственником, который служит здесь в корпусе правителем дел более 20–ти лет. Он всегда в подобных делах мне помогает, он доб­рый старичок и также всегда со слезами читает Ваши письма, он взялся написать письмо по Вашему плану. И какое благодеяние, если пристроить Колю¹⁸ в корпус, если нельзя в Полтаву, то хоть в Москву. Никаких сил не достать с ним справиться, бедная Лиза ужасно баловала детей, так что я не знаю, удастся ли мне исправить хоть меньших. Близнецы¹⁹ еще малы для Института, им надо еще хоть один год пробыть дома, они очень мало развиты и тупы, так что напрасно могут просидеть один год в институте. У меня нет слова выразить Вам благодарность за все Ваши заботы о детях. Один Бог может наградить Вас и собственное сознание доб­рого дела. Я написала к предводителю, прося назначить опекуном в помощь нам зятя Головню, собственно для того, чтобы не впутывать чужого человека, он добрый и честный человек, и так уже покуда довольно. 23, сегодня, уже будут готовы все бумаги и завтра отправятся, скорее уже невозможно было, потому что у него не было свидетельства от доктора.
О, благодарю Вас, теперь хоть на счет одного племянника я могу успокоиться, теперь уже меня беспокоит только старший племянник Трушковский²⁰, тому уж никто и ничто не может помочь. Он ужасно раздражителен. Особенно по ночам, очень буянит, ломает все, что попадется ему под руку, его в деревне очень боятся, бедная больная сестра с маленькими. Зная детей, я боюсь, чтоб он туда не поехал, он живет здесь, на квартире; но, если хозяин не захочет его терпеть, то беда, а между тем прожил все свои деньги. Он приходит к нам всякий день на несколько минут. В больницу его нельзя положить, он не захочет. Просто не знаю, что с ним делать. Вот как ужасны несчастия в нашем семействе. И при всяком новом несчастии они как-то еще более выдаются, остается только терпеть и предаться на волю Божию.

Истинно всей душой преданная и благодарная Вам А. Гоголь.

***

15 сентября

Письмо Ваше от 4-го сентября получила и спешу скорее ответить, пока еще чувствую себя здоровой. Я всегда была очень здорова, но после этого потрясения как-то расклеилась и почти каждый день страдаю спазмами, такая странная болезнь. Надеюсь, что диета прекратит эти припадки. Прошу Вас, добрейший Федор Васильевич, если будете отдавать в переплет книги для кн. Вяземского, то закажите два экземпляра, как можно лучше, один для Вас, а другой для него. Пожалуйста, чтоб был великолепный переплет. Как я рада, что Вы, в самом деле, любите варенье, а я думала, что Вы спросили его только для того, чтобы сделать нам удовольствие, угадавши мое сильное желание прислужить Вам чем-нибудь. Теперь я буду с большим удовольствием и аккуратнее об нем заботиться. Хорошо, что еще не теперь надо писать кн. Вяземскому, а то чувствую совсем не способною даже думать, может, после не будет так тяжело.

Сколько у вас теперь занятий! Еще и наши дела беспокоят Вас, пожалуйста, не хлопочите о счете, для меня, по крайней мере, они совершенно лишние, и не отвечайте всякий раз на мои письма, прошу Вас, это меня успокоит. Коля еще только ходит в корпус по записке, которую Вы прислали, не принимают его совсем, ожидают официальной бумаги, которой еще нет, и позволили только приходить в классы до обеда.

Всей душой преданная и благодарная Вам А. Гоголь.

***

Без даты

Позвольте Вас еще побеспокоить, доб­рейший Федор Васильевич!

Нельзя ли Вам узнать, будут ли приняты дела в институт и когда? И если Вы узнаете, то потрудитесь меня известить по телеграфу (конечно, на мой счет), чем истинно обяжете всей душой преданную и вечно благодарную Вам АГ.

P.S. Я слышала, что в институте нет ни одной вакансии насчет Государя, и не знаю потому, будут ли они приняты, а гувернант­ка их, по моему совету, находит себе другое место, так мне необходимо знать, когда он поступит²¹.

***

Без даты

Очень жаль, добрейший Федор Василь­евич, что не удалось продать вдруг все издания. Несмотря уже на выгоды, главное, это бы избавило Вас от забот. Ради Бога наймите на наш счет человека, который заведовал бы нашими делами, возился бы с продажей книг и проч. Я ужаснулась: бездна Ваших занятий! Да Вам некогда не только писать письма, но и читать их. Мне совестно, что я часто пустяки Вам пишу и мешаю Вам. Как Вы добры! Поневоле заплачешь от умиления. Но довольно уже об этом, не хочу очень распространяться, а я делаюсь очень болтлива, как все старушки.

Вообразите, до сих пор еще не присланы в Корпус бумаги Коли. <...> Как изменился Коля к лучшему! Его нельзя узнать, такой сделался славный мальчик и этим я обязана Вам! <...> как наполнено мое сердце благодарностью к Вам, хотя и не говорю уже Вам об этом, чтобы не повторять одного и того же, да и Вы просили не благодарить Вас, и потому я молчу. Насчет Коли я покойна, а он-то меня и беспокоил, остальные, если и останутся со мною, я не буду огорчена, особенно девочки, я не думаю, чтобы для них был полезен институт, над ними должен быть очень пристальный надзор. Надо исправлять из выговора и многое другое. Главное сделано. Коля помещен и так удачно. Теперь больше <прилежен> в Корпусе и за мальчиком хороший присмотр. Если случится, что найдется охотник купить все издания, то ради Бога продавайте, не спрашивая нас.

Всей душой преданная и благодарная Вам А. Гоголь

Сейчас мне сказали, что директор Корпуса очень беспокоился, что он решился принять Колю без бумаги, и я боюсь, чтоб он не отказал ему.

Если можно, пришлите, <я прошу>, книги, хоть 2 экземпляра, а то жаль на хорошей бумаге раздавать некоторым личнос­тям. Извините, что Вас забочу так много. Я чувствую, что я бессовестно пользуюсь Ваше добротой.

***

20 августа

На днях получила Ваше письмо с утешительным известием о принятии Коли в корпус. Хотя еще нет <...> извещения; но его согласились принять по этой записке и послезавтра он будет экзаменоваться ко 2-му классу. Вы не любите, чтобы Вас благодарили, и потому не буду говорить Вам о своей признательности, она Вам известна. Я прочла, что Вы переменяете службу, так, вероятно, надо Вам <...>. Недавно я писала Кулишу <...>. Он мне отвечает, что не может ничего для него сделать, и тут же описывает, какое он важное место занимает. Мне ужасно не понравился тон его письма, в нем столько хвастовства, что он начиняет привыкать к величанию его «Ваше превосходительство» каждые две минуты. Меня так разозлило его письмо, что я прекратила переписку с таким важным лицом. Вероятно, он и к маменьке нап сал такое же письмо, потому что она ему адресует «Его превосход<ительство>». И он и с ней в переписке. Необыкновенно он считается <...> в такое короткое время и кажется уже директором департамента. Видно, что это ему вскружило голову. Хорошо, что у этого чиновника нашлись родные, которые позаботились о нем и его большом семействе, а то бы это меня еще более огорчило. Я вообразила, что <...> хоть немного похож на Вас и также охотно делает добрые дела! Но нет, я не могла этого думать! Я знаю, что Вы не похожи на других, подобного Вам уже нет человека, я уверена в этом. Этот год необыкновенно длинный. Кажется, в институте по случаю перестройки еще до 20-го сентября отложен прием, Маша нагостилась дома. Дети, слава Богу, уже здоровы, все переболели сыпью, вроде кори. <...> только старшие были избавлены от этой болезни.

Всей душой преданная <...> уважа­ющая и благодарная Вам,

А. Гоголь

***

Без даты

Так давно не имеем от Вас известий, наш добрый, дорогой Федор Васильевич, что начинает нас беспокоить. Долго не решалась беспокоить Вас пустыми письмами; но беспокойство о Вас превзошло эту совестливость. Сделайте одолжение, потрудитесь написать нам несколько строчек, только о том, здоровы ли Вы, и где Вы намерены провести лето. Также были ли Вы в Лондоне, как предполагали. Все, что до Вас касается, нас очень интересует.

Если Вы потрудитесь известить нас и успокоить на Ваш счет, то очень обяжете преданную Вам сердцем А. Гоголь

Софья Сергеевна Аксакова²² писала нам еще в ноябре, что Иван Сергеевич женится, теперь, вероятно, он уже женился²³.

Сестра Вам очень кланяется и поздравляет с наступающими праздниками.

***

24 сентября

Конечно, это не беда, добрейший Федор Васильевич, что Вы отдали деньги, теперь еще не нужны нам деньги, а к новому году прошу Вас прислать, сколько наберется. Мои билеты <...> пришлите, мне все равно, делайте, как хотите. Теперь уже все деньги, какие буду получать за соч<инения> брата, намерена проживать эти два года. Если дети поступят в институт, то я должна детских меньше тратить. Прежде 2/3 расходов были детских, я думаю, будет наоборот, да и доход их уменьшится: их тетка из Владимира не высылает им оброка; я уже ей писала несколько раз, но она отговаривается тем, что она очень нуждается и потому употребила деньги для себя, получивши из деревни от старосты, для высылки сюда. Кроме того, она должна им 3000 и еще 800 р. взяла за меня и ничего не дает. Действует слишком без церемонии, во­ображает, что день тройное богатство! Не знаю, право, что с ней делать! Не хочется ссориться с ней! <...> Когда Вы будете совершенно свободны (что невозможно), тогда и займетесь этим.

Не забудьте вычесть из моих 58 руб. за телеграмму.

Недавно была маменька и сказала, что зять болен, меня это очень беспокоит. Со страхом и надеждой жду известий. Теперь им только и держится все хозяйство! Сейчас человек идет на почту, спешу кончить мое письмо, да и лучше, что оно не очень длинно. Хотела, было, написать «до свидания», но потом вспомнила, что этого, вероятно, никогда не будет.

Всей душой преданная и благодарна Вам, А. Гоголь.

 

Примечания

1 В «Вестнике промышленности»: способы применения западноевропейского опыта в отечественной промышленности и торговле, в отношении свободного труда рабочих (Г.П. Каменский «Рабочий народ в Англии», 1859 г., № 10); механизация производственного процесса (М. Мануччи «Обзор промышленности и торговли в Италии», 1860 г., № 4 – обозрение машин и новых систем в деле промышленности и земледелия, представленных на национальной выставке в Турине); пересмотр таможенных тарифов (анонимное «Обозрение промышленности и торговли», 1858 г., № 4; Скуратов Д. «По поводу вопроса о наложении пошлины на ввоз машин», 1860 г., № 4), об организации технического образования (Попов Е. «О промышленном воспитании в Англии», 1858 г., № 2; (без автора) ст. «О воспитании рабочего класса в Англии», 1861 г., № 10).

2 Гирлина Л.В. Федор Чижов // Вперед. 2006. Сент., 5.

3 Речь идет о сыне Елизаветы Васильевны Гоголь и Владимира Ивановича Быкова – Николае.

4 Речь идет о княжне Екатерине Александровне Щербатовой, жене Д.Н. Свербе­ева (1799–1874), автора известных «Записок». Е.А. Свербеева – состояла в переписке с Н.В. Гоголем.

5 Базуновы – известные в Москве и Петербурге книготорговцы и издатели XIX века. Начали свое дело в 1810 г.

6 Пантелеймон Александрович Кулиш (1819–1897) – поэт, прозаик, историк, издатель. Был знаком с матерью Н.В. Гоголя, занимался изданием сочинений писателя.

7 Владимир Иванович Быков, муж Елизаветы Васильевны, скончался в 1862 г.

8 Григорий Павлович Галаган (1819–1888) – российский чиновник, благотворитель. Крестник Ф.В. Чижова.

9 В 1899 г. состоялось открытие участка Московско-Киево-Воронежской железной дороги с остановками Очаково, Востряково (сейчас Сколково), Солнечная, Внуково и др.

10 Речь идет о муже Ольги Васильевны Гоголь, Якове Ивановиче Головне (1819–1868).

11 Речь о Е.А. Свербеевой.

12 Речь о смерти В.И. Быкова, мужа Елизаветы Васильевны Гоголь.

13 В.И. Быков.

14 Речь о Николае, сыне Елизаветы Васильевны Гоголь и Владимира Ивановича Быкова.

15 Речь о Якове Ивановиче Головне, муже Ольги Васильевне Гоголь.

16 Е.А. Свербеева.

17 Вероятно, речь идет о смерти Ольги Сергеевны Аксаковой (1821–1861), которая страдала нервной болезнью.

18 Николай – сын Елизаветы Васильевны Гоголь и Владимира Ивановича Быкова.

19 Дочери Елизаветы Васильевны Гоголь и Владимира Ивановича Быкова – Варвара и Анна.

20 Сын сестры Н.В. Гоголя Марии (1811–1844) и П.О. Трушаковского – Николай.

21 Ф.В. Чижов, как и просила А. В. Гоголь, известил ее телеграммой (РГБ. НИ ОР. Ф. 332. К. 10. Ед. хр. 20 Полтава): «Анне Васильевне Гоголь. Вероятно, детей примут в институт, но теперь знать нельзя до приезда Императрицы в Петербург. Чижов».

22 Софья Сергеевна Аксакова (1834–1885) – младшая дочь С.Т. Аксакова.

23 И.С. Аксаков женился на дочери Ф.И. Тютчева – Анне (12 января 1866 года).

 

Библиография

Аксаков И.С. Федор Васильевич Чижов: Из речи, произнесенной 18 дек. 1877 года. М.: Тип. А.И. Мамонтова и К°, 1893.

Коваль Л.М. Даритель Чижов // Библиотека. 1993. № 5. С. 17–20.

Коваль Л.М. Книжный Петербург в жизни и творчестве Ф.В. Чижова // Фрагменты истории: сб. М.: Пашков дом, 2015. С. 170–179.

Козьменко И.В. Дневник Ф.В. Чижова «Путешествие по славянским землям» как источник // Славянский архив: сб. ст. и мат. М.: Изд-во АН СССР, 1958. С. 127–260.

Кулиш П.А. (а) Записки Николая Васильевича Гоголя, составленные из воспоминаний его друзей и знакомых и из его собственных писем: в 2 т. Т. 1. СПб.: Тип. А. Якобсона, 1856.

Кулиш П.А. (б) Записки Николая Васильевича Гоголя, составленные из воспоминаний его друзей и знакомых и из его собственных писем: в 2 т. Т. 2. СПб.: Тип. А. Якобсона, 1856.

Либерман А.А. Краткий биографический очерк Федора Васильевича Чижова. М.: Типо-лит. «Русского т-ва печ. и изд. дела», 1905.

Пирожкова Т.Ф. История несостоявшегося «Русского вестника» (Ф.В. Чижов) // Славянофильская журналистика. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1997. С.88–100.

Прохорова А.Н. К жизнеописанию Ф.В. Чижова. Его родители и сестры // Русский архив. 1907. Вып. 4. С. 641–652.

Симонова И.А. «Два полюса магнита…»: Исторические портреты // Встречи с историей. М., 1990. Вып. 3. С. 341–366.

Симонова И.А. В. С. Печерин и Ф.В. Чижов // Общественное движение в России XIX века. М., 1986. C. 56–82.

Симонова И.А. Муж сильного духа и деятельного сердца // Предпринимательство. 1992. № 1. С. 72–75.

Симонова И.А. Мы оживим наш Север… // Мир Севера. 1999. № 1–2 (11–12). С. 38–40.

Симонова И.А. О взаимосвязи славянофильства с идеологией Кирилло-Мефодиевского общества. Ф.В. Чижов и кирилло-мефодиевцы // Советское славяноведение, 1988. № 1. C. 42–54.

Симонова И.А. Социально-экономическая доктрина славянофильства во взглядах и деятельности Ф.В. Чижова: дис. … канд. ист. наук. М., 1986.

Симонова И.А. Федор Чижов. М.: Молодая гвардия, 2002.

Цимбаев Н.И. И. С. Аксаков в общественной жизни пореформенной России. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978.

Цимбаев Н.И. Славянофильство. Из истории русской общественно-политической мысли XIX в. М.: Гос. публичная ист. б-ка России, 1986.

Чероков А.С. Ф. В. Чижов и его связи с Н. В. Гоголем. М.: Типо-лит. т-ва И.Н. Кушнерев и К°, 1902.

 

Дата поступления статьи в редакцию: 15. 07.2022
Дата публикации: 23.08.2022