Архив

Медиалингвистика: изучение языка зарубежных СМИ и документальной литературы

Павел Балдицын

Ссылка для цитирования: Балдицын П.В. Медиалингвистика: изучение языка зарубежных СМИ и документальной литературы // Меди@льманах. 2023. №1 (114). С. 42−52. DOI: 10.30547/mediaalmanah.1.2023.4252

DOI: 10.30547/mediaalmanah.1.2023.4252
EDN: XWIYHU

© Балдицын Павел Вячеславович
доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой медиалингвистики факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова (г. Москва, Россия), pbalditsyn@gmail.com

Ключевые слова: медиалингвистика, системно- функциональный анализ медиаречи, документальная литература, язык зарубежных СМИ, оппозиция прагматической и художественной речи.



В статье представлены два направления научных исследований кафедры медиалингвистики факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова: анализ речевой практики зарубежных СМИ и взаимодействия журналистики и литературы.
Изучение современной медиаречи идет в русле учения М.М. Бахтина о высказывании и системно- функциональной лингвистики М. Хэллидэя и должно учитывать многие аспекты: широкий контекст; выбор языковых средств; образ автора; композицию высказывания и средства создания связности текста; нацеленность на аудиторию и место сообщения в коммуникативном диалоге. Исследование форм взаимодействия журналистики и художественной литературы требует внимания к таким видам современной словесности, в которых достоверные факты и документы дополнены элементами художественной прозы.

 

Иностранные языки на факультете журналистики Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова с 1957 г. преподавали сотрудники кафедры английского, немецкого и французского языков для гуманитарных факультетов, созданной на филологическом факультете МГУ. Кафедра подразделялась на секции (по факультетам), секция факультета журналистики была самой многочисленной. В 2005 г. на факультете иностранных языков и регионоведения МГУ была создана кафедра иностранных языков для факультета журналистики. Первым руководителем кафедры назначена Э.Ф. Телень. В 2017 г. кафедра стала структурным под­разделением факультета журналистики Московско­го государственного университета и получила новое название – кафедра медиалингвистики.

Научная работа преподавателей кафед­ры медиа­лингвистики идет преимуществен­но в рамках двух основных направлений: изу­чение медиаречи зарубежных средств мас­со­вой информации и документальной литературы, которые объединяют проблемы использо­вания языка в различных формах словесности. Кроме того, сотрудники кафедры занимаются вопросами методики преподавания иностранных языков и лингвострановедения.

 

Исследование медиаречи в новых условиях

Изучение медиаречи особенно важно в условиях информационного общества, когда средства массовой информации стали играть ведущую роль в развитии основных языков. Эту мысль высказывали многие наши ученые: «Язык СМИ – наиболее важная составная часть <...> языка современного общества, оказывающая на него сильное всестороннее влияние» (Солганик, 2007: 15); «тексты массовой информации, или медиатексты, являются сегодня одной из самых распространенных форм бытования языка» (Добросклонская, 2008: 3). Если раньше, в XVIII–XIX вв. и даже в первой половине ХХ в., язык СМИ развивался под воздействием литературы, то теперь, наоборот, литература подвергается все большему влиянию языка СМИ.

В формировании нормативного нацио­­наль­-ного языка, который в отечественной традиции принято называть литературным, а в англо­язычной – стандартным (Standard English), ведущую роль сегодня играют массмедиа.

Язык медиа развивается очень быстро, нормы и правила меняются, становятся неустойчивыми и размытыми. В массовой коммуникации происходит интенсивное взаимодействие форм речи, пришедших из самых разных сфер жизни – от официально-делового и специального языка (например, технического или финансово-экономического) до разговорно-бытового, включая непристойный язык улицы и социальных низов. При этом происходят разнонаправленные процессы: с одной стороны – сильная дифференциация и пестрота функцио­нальных стилей, с другой – их интеграция и взаимопроникновение.

В трудах отечественных и зарубежных ученых: М.М. Бахтина (1986, 1997), В.Г. Костомарова (1971, 2019), Г.Я. Солганика (2007, 2010), М. Хэллидея (Halliday, 1973, 2003, 2004), У. Чейфа (Chafe, 1994), Н. Фейрклофа (Fairclough, 2001, 2003), Т. ван Дейка (Dijk, 1993, 2008; Дейк, 2013), Д.Н. Шмелева (2002), Т.Г. Добросклонской (2008), А.А. Кибрика (1994, 2003) и других – были намечены различные подходы к изучению медиаречи. Наиболее плодотворной методологической основой таких исследований служит отечественная традиция, восходящая к М.М. Бахтину и В.В. Виноградову (1963, 1980), а также системная функциональная лингвистика, которую основал М. Хэллидей, и ее ответвления – когнитивная и критическая лингвистика, дискурсивный анализ и др.

Изначальный тезис остается неизменным – единство сознания и языка. Советские лингвисты нередко цитировали высказывание К. Маркса и Ф. Энгельса из «Немецкой идеологии»: «Язык так же древен, как и сознание; язык есть практическое <...> действительное сознание и, подобно сознанию <...> возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми» (Маркс, Энгельс, 1955: 29). Этот фундаментальный принцип разделяли многие авторитеты современной лингвистики – от Н. Хомского до У. Чейфа, который в начале своего труда «Речь, сознание и время» писал: «Язык и сознание выступают вместе, они связаны со временем»; «ни язык, ни сознание нельзя адекватно понять, пока мы не соединим их воедино» (Chafe, 1994: 3, 4).

Еще в 1929 г. «под маской» В.Н. Волошинова М.М. Бахтин сформулировал несколько основополагающих идей для анализа речи в процессе коммуникации: «Сознание слагается и осуществляется в знаковом материале, созданном в процессе социального общения…». «Язык как система нормативно тождественных норм является абстракцией <...> Основой для понимания и объяснения языковых фактов в их жизни и становлении – эта система быть не может». «На самом деле речевой акт или, точнее, его продукт – высказывание, отнюдь не может быть признано индивидуальным явлением <...> Высказывание – социально». «Всякое высказывание <…> является лишь моментом непрерывного речевого общения». «Никогда речевое общение не сможет быть понято и объяснено вне этой связи с конкретной ситуацией» (Волошинов (Бахтин), 1993: 17, 89, 90, 105).

Слово – нейтральный знак, который в общении служит самым разным задачам. Отсюда еще один важный тезис, на котором должно быть основано исследование медиаречи: язык – это система знаков и правил, которая предполагает многообразный выбор средств – лексических, синтаксических, стилистических и дискурсивных (см.: Halliday, 2003). Один и тот же факт, явление или процесс можно назвать и отразить по-разному, в зависимости от информированности, социального заказа, коммуникативной задачи и других условий общения.

Основываясь на традиционной модели общения, известной еще со времен Арис­тотеля, где было три компонента коммуникации, К. Бюлер в 1934 г. выделил три функции языка: экспрессивную – для выражения мыслей и чувств производителя речи, репрезентативную – как отражение внешнего мира и апеллятивную – как нацеленность на аудиторию (Бюлер, 1993: 37; Bühler, 1934). Впоследствии ученые указывали и другие функции речи. Наиболее известной стала модель Р. Якобсона. К трем функциям К. Бюлера он добавил еще три: фатическую, направленную на установление контакта, поэтическую, цель которой – красота выражения, и метаязыковую, предполагающую объяснение языка (Jakobson, 1960). Однако на первое место оба исследователя выдвигали коммуникативную функцию, которая заключается «в передаче некоторого “интеллектуального”, или “логического”, содержания». Эту точку зрения разделяет и О.С. Ахманова в своем Словаре лингвистических терминов (Ахманова, 1969: 507–508). Несколько иначе к этому вопросу подходил основатель системно-функциональной лингвистики (systemic functional linguistics) М. Хэллидей. Он ограничился тремя «метафункциями» языка: формировать идеи (ideational), обеспечивать межличностную коммуникацию (interpersonal) и создавать сообщения (textual), хотя сразу же разделил первую функцию еще на две: эмпирическую, нацеленную на фиксацию опыта (experiential), и логическую (logical), устанавливающую логико-семантические отношения предложений (Halliday, 2003: 436). При этом Хэллидей и его единомышленники отвергали иерархичность и утверж­дали равноправие и взаим­ную дополнительность функций языка в любом речевом акте (Halliday, 2003: 9).

И Бахтин, и представители функциональной лингвистики предполагали диалогич­ность речи и ее существование в непрерывном процессе коммуникации, а как следст­вие – обращенность к читателю и слушателю, нацеленность на понимание, отклик и обратную связь. Это важнейший момент, который никак нельзя упускать из сферы научного интереса.

 

Системно-функциональный подход и критический вектор исследований

Как объект исследования нас интересует не язык в себе, а язык в обществе, в конкретном социально-историческом контексте, в процессе непрерывной коммуникации, то есть речь с точки зрения ее социально-семиотической природы. Для этого первостепенно важным и плодотворным стал функциональный подход. Один из наших ведущих лингвистов А.А. Кибрик утверждал: «“языковая форма производна от функций языка”. Главное в анализе речи – “не описание элементов, а выяснение функций”, и поэтому неизбежен выход в “экстралингвистические” сферы и поиск когнитивных, культурных и социальных объяснений» (Кибрик, 1994: 126–128). Язык СМИ – это пространство борьбы за власть в обществе. Из этого исходит критический анализ речи (или дискурса), который выработали Н. Фейрклоф, Т. ван Дейк, Р. Водак и другие ученые. Фейрклоф предложил трехмерную карту изучения речи: 1) линг­вистический анализ текстов, использование синтаксиса, риторических средств, метафор и фигур речи; 2) анализ речевых практик, нацеленных на ауди­торию, и способов производства текстов; 3) анализ речевых событий, то есть изучение интертекстуальных связей различных видов дискурса (Fairclough, 2001). Т. ван Дейк применил критический анализ к медиановостям, к дискурсу власти, подавления и расизма (Дейк, 2013).

В работах Т.Г. Добросклонской медиалингвистика представлена как системный подход к изучению языка СМИ, который предполагает использование разных тео­рий и приемов. В одной из книг (Добросклонская, 2008) она выделяет шесть наиболее эффективных и распространенных методов изучения медиаречи: лингвистический анализ лексики, грамматики, семантики и стилистики, метод контент-анализа, дискурсивный анализ (Дейк, 2013), критическую и когнитивную лингвистику, культурологический анализ текста (Бахтин, 1986, 1997; Лотман, 2020 и др.). Можно использовать концепции лингвистики текста (Лотман, 2020; Гальперин, 1981; Горшков, 2006), прагматический подход с точки зрения стратегии и тактики убеждения (Парсонс, 2000), теорию риторических структур (Mann, Matthiessen, Thompson, 1992) и другие идеи.

Наиболее гибкая схема исследования медиаречи должна учитывать следующие компоненты:

• контекст в самом широком смысле, включая традиции использования языка в культуре, распространенные формы, жанры и стили бытовой, официальной и медиаречи, социальный заказ и редакционную политику издания, конкретную историческую и политическую ситуацию;
• язык – то, что окружает и предполагает коммуникацию, выбор средств высказывания, грамматика, лексика и фразеология;
• образ автора, реализованный в тексте (отбор и организация фактов в сообщении, прямое или косвенное выражение собственной позиции, эмоций и воли, структура оценок и авторская модальность);
• высказывание или сообщение – его композиция и языковая структура, семантические и грамматические отношения, строение нарратива (действующие лица, их соотношение, наличие сюжета и деталей), лингвистические отношения между частями целого, средства создания связности и цельности;
• нацеленность на аудиторию (способы доказательства и воздействия);
• обратная связь – очень важный момент: надо изучать не только пути и способы создания текстов, но также особенности и пути их восприятия (анализ откликов, реакций и степени понимания), это особенно актуально сегодня, когда вокруг большинства сообщений и новостей возникает полемика как в рамках одного СМИ, так через реверберацию в социальных сетях;
• место сообщения в коммуникативном диалоге, в цепочке прочих сообщений, что в современных СМИ часто отмечено – через повторы, цитаты, отсылки и т.п.

Изучение медийного нарратива

Еще одно перспективное направление науки – изучение медийного нарратива, т.е. сюжетных способов организации текстов и высказываний. Полезными могут быть положения нарратологии, науки, разработанной для анализа повествовательных и сюжетных моделей художественных произведений, для поиска того, что Р. Барт (1987) называл «грамматикой рассказа», теория риторических структур С. Томпсон и У. Манна (Mann, Matthiessen, Thompson, 1992) и другие концепции совре­менной науки.

При этом важную роль играют понятия связности и цельности текста – то, что зарубежные лингвисты называют терминами «когезия» (cohesion) и «когерентность» (coherence) (Halliday, Hasan, 1976). В английском языке эти слова синонимичны, однако их смысл можно разграничить: «когезия» – это связь лексико-грамматических элементов внутри текста, а «когерентность» – это целостность смысла текста в соотнесении с другими текстами, на фоне социально-исторического контекста и горизонта ожиданий читателя. В нашей науке их употребление еще не устоялось, хотя у нас есть работы об этих категориях текста: И.Р. Гальперина (1981), Т.В. Милевской (2003), М.Л. Макарова (2003), Е.И. и О.А. Литневских (2015). Поэтому хотелось бы отметить теоретическую направленность работ молодого исследователя кафедры А.А. Фроловой (2020, 2021), которая пытается выработать общие принципы комплексного анализа медианарратива.

Все эти подходы намечены и реализуются в рамках исследований кафедры медиа­лингвистики на многоязычном материале. Прежде всего это анализ репрезентации тех или иных социальных явлений и процессов современного мира в СМИ: освещение иммиграции в Германию (Исланова, 2021); образы мигрантов и тема гендерного насилия (Симонова, 2021 (а, б)); изменения в национальном самосознании и идентичности немцев в нынешней объединенной Европе (Слесарев, 2021); репрезентация отношений государства и церк­ви в России и проявления репрессивного дискурса в британской прессе (Фролова, 2020, 2021); языковые способы создания медиаобразов политиков, проблемы свободы слова и «языка вражды» в американских СМИ, комические маски в журнальной прозе Вуди Аллена (Балдицын, 2020, 2021); способы репрезентации автора в испанской и латиноамериканской журналистике (Соколова, 2018, 2019); внедрение «легкого» и «простого» языка в обиход как проявление мультикультурализма в Германии (Петрова, 2020 (а, б)); стратегия хеджирования, т.е. «речевых лазеек», лексико-грамматические средства, которые служат для ограничения достоверности или категоричности высказываний в англоязычной прессе (Костанян, 2015, 2019).

 

Исследования произведений на стыке литературы и журналистики

Второе направление научной работы кафедры медиалингвистики – изучение различных форм взаимодействия журналистики и литературы, документальной литературы, публицистики и эссеистики зарубежных стран.

В литературе ХХ в. важное место занимает направление, возникшее на границах журналистики и художественной прозы (Weber, 1980), которое получало различные названия в России: «документальная литература» и «литература факта» (Литература факта, 2000); «новая проза» (Шаламов, 2005); «сверхлитература» (Адамович, 1986).

В отечественном литературоведении интерес к проблеме соотношения факта и художественности возник давно. В 1929  г. вышел в свет сборник группы ЛЕФ «Литература факта», в котором прозвучал лозунг: «Мы – против литературы вымысла, именуемой беллетристикой, мы – за примат литературы факта» (Литература факта, 2000: 11). Во второй половине ХХ в. в нашей стране появлялись лишь отдельные работы по данной теме, среди них выделялась статья П.В. Палиевского «Документ в современной литературе», но фундаментальных исследований не было вплоть до начала ХХI в., когда Е.Г. Местергази опуб­ликовала двемонографии (2006, 2007) и защитила док­торскую диссертацию «Художественная словесность и реальность (документальное начало в отечественной литературе ХХ в.)» (2008), однако ее материал был ограничен книгами немногих писателей: А. Солженицына, К. Воробьева, Б. Сруоги, «наивных» авторов, далеких от художественности.

За рубежом, прежде всего в США, где традиции документальной прозы были давними и значительными, накоплен большой опыт изучения документальных текстов: издано множество антологий, сборников, статей и эссе, начиная с «Новой журналистики» Т. Вулфа (1973). Надо признать, что американский подход к этой проблеме оказался сугубо практическим, ибо представлен он в основном всякого рода учебниками и руководствами, как писать книги «без вымысла» (non-fiction). В США используют разные термины: new journalism (Wolfe, 1973; Вулф, 2008), documentary novel (Foley, 1986: 25–41), docufiction, fourth genre – «четвертый род» литературы (Robert, Root, Steinberg 1998), но чаще всего дают опре­деления literary non-fiction, creative non-fiction, narrative non-fiction (Anderson, 1989) а в испаноязычном мире есть их переводы – el periodismo literario и el periodismo narrativo.

В исследованиях американских литературоведов были отмечены некоторые черты документальной литературы (creative non-fiction). Томас Вулф указал на четыре основных приема, заимствованных журналистами из реалистического романа: «выстраивание материала сцена-за-сценой», запись реальных диалогов, точка зрения от третьего лица и детали, которые служат символами социального статуса (Wolfe, 1973: 56–58). Б. Лонсберри предложила четыре характеристики данного вида литературы (эту концепцию в США включают в разные сборники и антологии): 1) «документальный материал взят из реального мира», он не выдуман писателем; 2) «исчерпывающее исследование», которое позволяет авторам создать «романную перспективу на свой объект»; 3) «зрелище», или «сценичность», что предполагает описание широкого контекста событий; «изящное письмо, стиль литературной прозы» (Lounsberry, 1990).

В ХХ в. происходило обогащение жанровой палитры литературы, а наряду с этим – стирание границ между жанрами, возникновение различного рода гибридных форм. Одной из фундаментальных проблем совре­менного литературоведения остается изу­чение взаимодействия документального и художественного начал в разных жанрах: в биографии и автобиографии, дневниках и мемуарах, репортажах и документальных романах, в очерках и правдивых рассказах (true stories), в публицистических эссе и сатирических фельетонах, в книгах коллективной памяти или «устной истории» (oral history), в газетных и журнальных колонках.

На самом деле литература факта и документа возникла еще в древности, достаточно вспомнить исторические произведения Геродота и Фукидида, греческие хроники и римские анналы, ораторскую прозу. В XVII в. важной частью словесности стали мемуары, в XVIII в. развитие литературы во многом определяла работа писателей в прессе: Дефо, Свифт и Вольтер писали для газет и журналов, сочиняли памфлеты. Многие сюжеты переходили из периодики в литературу: например, бессмертный «Робинзон Крузо» Дефо вышел из очерков о реальном пребывании моряка на необи­таемом острове. Многие великие писатели XIX и ХХ вв. плодотворно совмещали художественную прозу и журналистику – от А. Пушкина и О. Бальзака до Г. Грас­са и Г. Гарсия Маркеса.

Главным всегда оставалось желание автора воспроизвести и осмыслить подлинные факты реальности – социальных революций, мировых войн и глобальных катастроф – и при этом выразить свое личностное видение мира. Очень важно здесь соединение научного и художественного подходов, которое отстаивал, например, А. Солженицын: «Художественное исследование – это такое использование фактического жизненного материала, чтобы из отдельных фактов, фрагментов, соединенных, однако, возможностями художника, – общая мысль выступала бы с полной доказательностью, никак не слабей, чем в исследовании научном» (Солженицын, 2004: 2).

В поле зрения исследователей документальной литературы вошло изучение творчества М. Твена, А. Чехова, А. Кузнецова (Балдицын, 2004 (а, б), 2012, 2018, 2020, 2021; в планах автора – монография о художественной литературе «без вымысла» ХХ в.); писателей-журналистов во Франции (Макарова, Сабова, 2020; Макарова, 2021); журналистики Г. Г. Маркеса и А. Переса-Реверте (Соколова, 2017, 2018; Соколова, Коренева, 2020); новой национальной идентичности Германии в журналистике и литературе (Слесарев, 2018).

 

Прагматическая и художественная речь: разграничение понятий

Для того, чтобы изучить взаимодей­ствие журналистики и художественной литературы, особенно в ХХ–ХХI вв., когда журналисты приходили в литературу, а писатели работали в СМИ, взаимно обогащая речевые практики и жанры, необходимо разграничить понятия прагматической и художественной речи (см. табл.). Цели праг­матической речи лежат вне текста – информация, исследование, побуждение к действию и т.п.; цель художественной речи – в ней самой, в красоте и гармонии, в ее упорядоченности и благозвучии. При этом важно исходить из принципа, что развитие литературы и культуры вообще определяет творческая личность. Изучение литературного процесса невозможно без правильной оценки индивидуальности художника, поэтому особое внимание уделено тем авторам, которые сыграли решающую роль в появлении новых форм документальной прозы.

Объекты нашего исследования – тексты, созданные на границе литературы и журналистики, в которых достоверные факты и реальные документы дополнены такими элементами художественной прозы, как развитый сюжет и организованное повествование, яркие образы и символы, тропы и фигуры речи, другие средства выразительности, которые подразумевает понятие литературного стиля. На материале произведений, написанных на разных языках российскими и зарубежными авторами, ученые изучают, как реальные события и люди отражены в документальной литературе и как из фактов рождаются образы и сюжеты; как происходит отбор и комбинация жизненных впечатлений и документов и как идет конструирование новой – и по сути своей вымышленной – реальности; какие жанровые формы созданы в ХХ и ХХI вв. и какие языковые средства использованы.

Стандартизация используемых средств для передачи информации, реверберация и многократные повторения текстов СМИ сделали возможным создание компьютерных программ, производящих сообщения и заменяющих авторов. На фоне нынешней обезличенной журналистики многие писатели стремятся выразить свой личный взгляд при помощи уникального стиля, игры и юмора, ведь индивидуальность автора остается величайшей ценностью культуры.

Документальная проза в каждой стране развивалась своими собственными путями, и пути эти разные. Поэтому нельзя ограничиваться опытом одной культуры. При этом не стоит забывать о традиционной проблеме документальной литературы – насколько достоверно и точно в ней отражены факты, есть ли вымысел. Изучение границ и взаимоотношений между фактом и вымыслом остается важной задачей исследователей. На вооружение надо брать разные методы: и традиционную для литературоведения «технику пристального чтения», и новые приемы концептуального и дискурсивного анализа текста, которые позволяют выявить художественные средства как на уровне сюжета и повествования, в развернутых сценах и диалогах, так и на уровне словесных образов и лейтмотивов, риторических приемов, тропов и фигур.

Таблица. Бинарная оппозиция прагматической и художественной речи

 

Библиография

Адамович А.М. Ну так делайте сверхлитературу! // Адамович А.М. Выбери – жизнь: литературная критика, публицистика. Мн.: Маст. лiт., 1986. С. 325–341.

Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. 2-е изд., стереотип. М.: Сов. энцикл., 1969.

Балдицын П.В. Документальное и художественное в творчестве Чехова // Филология и культура. 2012. № 4 (30). С. 73–76.

Балдицын П.В. Комические маски в прозе Вуди Аллена // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9: Филология. 2020. № 4. С. 140–149.

Балдицын П.В. (а) «Напиши все, как есть, ничего не приукрашивая…» Эпистолярный дискурс в творчестве Твена: от бытового письма и газетной корреспонденции к художественной публицистике и литературе // Журналистика и культура русской речи. 2004. № 2. С. 48–59.

Балдицын П.В. Образ автора и полифония в документальном романе Анатолия Кузнецова «Бабий Яр» // Филология и культура. 2018. № 3 (53). С. 140–145.

Балдицын П.В. (б) Творчество Марка Твена и национальный характер американской литературы. М.: ВК, 2004.

Балдицын П.В. Технология создания негативного образа Дональда Трампа в журнале «Нью-Йоркер» // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2021. № 1. С. 175–191.

Барт Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX–XX вв. Трактаты, статьи, эссе. М: Изд-во Моск. ун-та, 1987.

Бахтин М.М. Проблема текста // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. С. 297–325.

Бахтин М.М. Собр. соч.: в 7 т. Т. 5. М.: Рус. словари, 1997.

Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. М.: Прогресс, 1993.

Ван Дейк Т. Дискурс и власть. М.: URSS, 2013.

Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980.

Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.: Изд-во АН СССР, 1963.

Волошинов В.Н. (М.М. Бахтин) Марксизм и философия языка: основные проблемы социологического метода в науке о языке. 2-е изд. (1-е – 1929). М.: Лабиринт, 1993.

Вулф Т. Новая журналистика и Антология новой журналистики. М.: ИД «Амфора», 2008.

Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981.

Горшков А.И. Русская стилистика. Стилистика текста и функциональная стилистика. М.: АСТ; Астрель, 2006.

Добросклонская Т.Г. Медиалингвистика: системный подход к изучению языка СМИ (современная английская медиаречь). М.: Флинта; Наука, 2008.

Исланова Ю.Р. Освещение проблем иммиграции в Германию начала XXI века в журнале «Шпигель»: дис. ... канд. филол. наук. М., 2021.

Кибрик А.А. Анализ дискурса в когнитивной перспективе: дис. … д-ра филол. наук. М., 2003.

Кибрик А.А. Когнитивные исследования по дискурсу // Вопросы языкознания. 1994. № 5. С. 126–139.

Костанян З.В. Антропонимные эфемеризмы в современной англоязычной прессе // The Seventh European Conference on Languages, Literature and Linguistics. Vienna: ‘East West’ Association for Advanced Studies and Higher Education GmbH, 2015. С. 3–9.

Костанян З.В. Наречия речевого сообщения reportedly и allegedly как средство передачи чужой речи в современной англоязычной прессе // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2019. Т. 12. № 8. С. 170–174.

Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе. 2-е изд. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1971.

Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи: из наблюдений над речевой практикой масс­медиа. СПб.: Златоуст, 2019.

Литература факта. Первый сборник материалов работников ЛЕФа / под ред. Н.Ф. Чужака. [переизд. 1929 г.]. М.: Захаров, 2000.

Литневская Е.И., Литневская О.А. К определению текстообразующих признаков когезии и когерентности // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9: Филология. 2015. № 9 (6). С. 116–123.

Лотман Ю.М. Собр. соч. М.: ОГИ, 2000.

Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003.

Макарова П.А. Соотношение факта и вымысла в романе Л. Бине «Седьмая функция языка» // Человек: образ и сущность. 2021. № 3. С. 166–181.

Макарова П.А., Сабова А.Д. О влиянии жанра литературного портрета на литературный репортаж конца ХIХ века (на основе публикаций Ж. Юре в газете «Эко де Пари» // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2020. № 4. С. 80–100.

Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 3. М.: Изд-во полит. лит., 1955.

Местергази Е.Г. Документальное начало в литературе ХХ века. М.: Флинта; Наука, 2006.

Местергази Е.Г. Литература нон-фикшн. Экспериментальная энциклопедия. М.: Совпадение, 2007.

Местергази Е.Г. Художественная словесность и реальность (документальное начало в отечественной литературе ХХ века): дис. … д-ра филол. наук. М., 2008.

Милевская Т.В. Связность как категория дискурса и текста (когнитивно-функциональный и коммуникативно-прагматический аспекты: дис. … д-ра филол. наук. Рос­тов н/Д., 2003.

Парсонс Т. О структуре социального действия. М.: Акад. проект, 2000.

Петрова М.В. (а) «Легкий» и «простой» языки как проявление инклюзивной политики и глобализации в Германии // Медиа в современном мире. 59-е Петерб. чтения: сб. мат. междунар. науч. форума (9–12 ноября): в 3 т. Т. 3. СПб.: СПбГУ, 2020. С. 75–77.

Петрова М.В. (б) “Leichte Sprache” und “Einfache Sprache” как социолингвистические феномены // Профессиональная коммуникация: Актуальные вопросы лингвистики и методики. Сер. 13. Пятигорск: Пятигорск. гос. лингв. ун-т, 2020. С. 51–59.

Симонова М.В. (а) Ключевые коммуникативные стратегии создания образа иммигранта в медийном дискурсе Испании (на материале газеты El País) // Общественные науки и современность. 2021. № 4. С. 91–103.

Симонова М.В. (б) Феномен постправды в освещении темы гендерного насилия в пандемийном медиапространстве Испании (на материале газеты ABC) // Медиалинг­вистика. 2021. Т. 8. № 1. С. 35–44.

Слесарев А.Г. Европейская идеология и проблема потери национальной идентичности в современной немецкоязычной литературе // Филологические науки. Научные доклады высшей школы. 2018. № 1. С. 53–59.

Слесарев А.Г. Нормативный контекст в современной немецкой медиасреде // Филологические науки. Научные доклады высшей школы. 2021. № 6. С. 49–56.

Соколова В.М. Взаимодействие литературы и журналистики в современном литературном процессе (на примере творчества испанского писателя Артуро Переса-Ревер­те) // Филологические науки. Научные доклады высшей школы. 2017. № 5. С. 92–98.

Соколова В.М. Магия повествовательной журналистики Габриэля Гарсия Маркеса // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9: Филология. 2018. № 1. С. 85–98.

Соколова В.М. Язык СМИ как объект изучения испанских ученых (на материале исследований конца XX – начала XXI в.) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9: Филология. 2019. № 5. С. 113–129.

Соколова В.М., Коренева Е.В. Репрезентация автора как значимый элемент воздействия колонки Артуро Переса-Реверте // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10: Журналистика. 2020. № 5. С. 98–126.

Соколова В.М., Симонова М.В. El Lenguaje mediático. Glosario, textos, ejercicios. М.: Фак. журн. МГУ, 2021.

Солганик Г.Я. Общая характеристика языка современных СМИ в сопоставлении с языком СМИ предшествующего периода // Язык массовой и межличностной коммуникации. М.: МедиаМир, 2007. С. 15–39.

Солганик Г.Я. Основы лингвистики речи. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2010.

Солженицын А.И. На возврате дыхания. Избранная публицистика. М.: Вагриус, 2004.

Фролова А.А. Медийный нарратив: подходы к исследованию и реализации принципа комплексности описания // Медиа в современном мире. 59-е Петерб. чтения: сб. мат. междунар. науч. форума (9–12 ноября): в 3 т. Т. 3. СПб.: СПбГУ, 2020. С. 98–100.

Фролова А.А. Функциональная лингвистика: перспективы анализа нарратива в медиа // Журналистика в 2020 году: творчество, профессия, индустрия: тезисы междунар. науч.-практ. конф. М.: Фак. журн. МГУ, 2021. С. 431–432.

Шаламов В.Т. О прозе. О новой прозе // Шаламов В.Т. Собр. соч.: в 6 т. Т. 5. М.: Терра-Кн. клуб, 2005. С. 144–160.

Шмелев Д.Н. Избранные труды по русскому языку. М.: Яз. славян. культуры, 2002.

 

Anderson C. (ed.) (1989) Literary Nonfiction: Theory, Criticism, Pedagogy. Illinois: Southern Illinois University Press.

Bühler K.L. (1934) Sprachtheorie. Die Darstellungsfunktion der Sprache. Jena: Gustav Fischer.

Chafe W. (1994) Discourse, Consciousness, and Time. The Flow and Displacement of Conscious Experience in Speaking and Writing. Chicago: University of Chicago Press.

Fairclough N. (2003) Analysing Discourse. Textual Analysis for Social Research. London; New York: Routledge.

Fairclough N. (2001) Language and Power. London; New York: Longman.

Foley B. (1986) The Documentary Novel and the Problem of Borders. In: Foley B. Telling the Truth: The Theory and Practice of Documentary Fiction. New York: Cornell University Press, pp. 25–41.

Halliday M.A.K. (2003) Introduction: On the “Architecture” of Human Language. Language, Context and Text. In: Webster J. (ed.) Vol. 3: On Language and Linguistics: Collected Works of M.A.K. Halliday. London; New York: Continuum, pp. 1–31.

Halliday M.A.K. (2004) Introduction: How Big is a Language? On the Power of Language. In: Webster J. (ed.) Vol. 5: The Language of Science: Collected Works of M.A.K. Halliday. London; New York: Continuum, pp. XI–XXIV.

Halliday M.A.K., Hasan R. (1976) Cohesion in English. London: Longman.

Jakobson R. (1960) Closing Statement: Linguistics and Poetics. In: Sebeok T.A. (ed.) Style in Language. Cambridge, MA.: MIT Press.

Lounsberry B. (1990) The Art of Fact: Contemporary Artists of Nonfiction. Westport, Conn.: Greenwood Press.

Mann W., Matthiessen Chr., Thompson S. (1992) Rhetorical Structure Theory and Text Analysis. In: Mann W., Thompson S. (eds.) Amsterdam Discourse Description. Diverse Linguistic Analyses of a Fund-Raising Text. Amsterdam: John Benjamins Publishing Company.

Robert L., Root Jr., Steinberg M. (1998) Fourth Genre: Contemporary Writers of/on Creative Fiction. Boston: Allyn and Bacon.

van Dijk T. (2008) Discourse and Power. London: Palgrave.

van Dijk T. (1993) News Analysis: Case Studies of International and National News in the Press. News as Discourse. Discourse and Society 4 (2): 249–283.

Weber R. (1980) The Literature of Fact: Literary Nonfiction in American Writing. Athens, Ohio: Ohio University Press.

Wolfe T. (1973) The New Journalism. New York: Harper & Row.

Дата поступления в редакцию: 17.01.2023
Дата публикации: 20.02.2023