Архив

Роль Московского университета в жизни русских драматургов А.Н. Островского и А.П. Чехова

Ирина Толоконникова

Ссылка для цитирования: Толоконникова И.В. Роль Московского университета в жизни русских драматургов А.Н. Островского и А.П. Чехова // Меди@льманах. 2024. № 2 (121). С. 114−123. DOI: 10.30547/mediaalmanah.2.2024.114123



УДК 378.4.МГУ:929Чехов+Островский
DOI: 10.30547/mediaalmanah.2.2024.114123
EDN: FXRDQS

© Толоконникова Ирина Владиславовна
кандидат филологических наук, доцент кафедры истории русской литературы и журналистики факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова (г. Москва, Россия), ivtol@mail.ru

Ключевые слова: Московский университет, студент, драматург, театр, медицина.

В статье рассказывается о роли Московского университета в жизни и становлении великих русских писателей и драматургов – Александра Николаевича Островского и Антона Павловича Чехова.

 

Значение Московского университета в развитии российской культуры трудно пере­­оценить. Первыми его воспи­танниками были Д.И. Фонвизин и Н.И. Но­ви­­ков. Каждое поколение студентов рож­да­ло своих творцов. Статья посвящена двум русским драматургам – студентам Мос­ковского университета А.Н. Островскому и А.П.Чехову.

 

А.Н. Островский

Благодаря Московскому университету развился драматический талант Александра Николаевича Островского. В 1840 г. Островский успешно закончил Первую Московскую губернскую гимназию, и это позволило ему поступить на юридический факультет без экзаменов. Однокурсником Островского был будущий педагог К.Д. Ушинский, на соседнем курсе учились поэты А.А. Фет, Я.П. Полонский, Ап.А. Григорьев. Во время своего обучения Островский посещал талантливые лекции Н.И. Крылова, М.П. Погодина, С.П. Шевырева, П.Г. Редкина и др. Ему посчастливилось видеть и слушать Т.Н. Грановского. На первом курсе Островский успешно сдал все дисциплины.

Практически сразу в университете сложилась своя театральная труппа, которая дала первое публичное представление в Москве уже в январе 1756 г. Впоследствии она стала основой труппы Малого театра. И в дальнейшем тесная связь Малого театра с Московским университетом не прерывалась. Университетские профессора входили в состав Театрально-литературного комитета, ведавшего репертуаром Малого теат­ра. Островский был его завсегдатаем. Это увлечение стало главной причиной охлаж­дения будущего драматурга к университетским занятиям. На втором курсе он стал пропускать занятия, и был оставлен на второй год. Его все больше увлекало литературное творчество и театр.

В университете лекции по римскому праву читал профессор Н.И. Крылов. «Как лектор Крылов обладал редким, выда­ющимся талантом. Слушатели его уходили из аудитории под обаянием неподдельного восхищения <...> Он был профессор-артист. <...> По своим научным воззрениям на право Крылов был ярким выразителем исторической школы юриспруденции» (Энциклопедический словарь, 1997: 376–377). Однако отношения Островского с Крыловым не сложились. Из-за ссоры с профессором Островский на экзамене по римскому праву получил «единицу». Как второгоднику, ему грозило отчисление. Он подал прошение об увольнении из университета по «домашним обстоятельствам» и покинул университет в 1843 г. Окончить университетский курс Островскому не удалось¹. Но вряд ли он был этим сильно огорчен: чувствовал свое призвание в другом. Будучи свободным от занятий, Островский смог посвящать свое время литературе и театру.

Однако уход из университета не означал для будущего драматурга разрыв с университетской средой: он встречался с однокурсниками в кофейне Печкина, читая и обсуждая новое литературное произведение. Кофейня Печкина была излюбленным местом встречи артистов, ученых и литераторов в Москве. Она находилась близ Театральной площади, недалеко и от университета, и от Малого театра. Это был своеобразный клуб интеллигенции для разговоров о новостях литературы и теат­ра. Туда заходили актеры Малого теат­ра выпить чашку кофе, забегали студенты, там отдыхали профессора Московского университета. Кофейня Печкина послужила Островскому прообразом трактира в третьем действии пьесы «Доходное место» (Москва: энциклопедия, 1997: 392). По выражению A.Ф. Писемского, это было «самое умное и острословное место в Москве» (Москва: энциклопедия, 1997: 392). В своих воспоминаниях А.А. Фет писал: «Кто знает, сколько кофейня Печкина разнесла по Руси истинной любви к науке и искусству»².

Университету Островский прежде всего обязан вхождением в литературу. Профессура принимала активное участие в газете «Московский городской лис­ток» (1847)³, где дебютировал Островский. Литературной средой молодого драматурга были московские литераторы М.П. Погодин, Ап.А. Григорьев, близкие к журналу «Москвитянин»⁴.

В 1847 г. профессор С.П. Шевырев пригла­сил Островского в свой дом прочитать первую пьесу – «Семейная картина», которую высоко оценили и гости, и сам хозяин.
А в 1849 г. профессор истории и издатель «Москвитянина» М.П. Погодин предложил Островскому напечатать в журнале комедию «Свои люди – сочтемся». Драматург согласился.

Не являясь официальным режиссером театра, Островский ставил свои пьесы на его сцене и всегда достигал того, чтобы спектакль давал наиболее верное истолкование авторского замысла. Творческое сотрудничество между Малым театром и драматургом продолжалось около 40 лет.

Таким образом, мы видим, что, хотя А.Н. Островский не окончил полного университетского курса, студенческие годы не только не прошли для него даром, но и оставили глубокий след в его жизни. Московский университет помог ему понять свое подлинное призвание.

 

А.П. Чехов

Еще одним выдающимся студентом Московского университета был Антон Павлович Чехов. В 2025 г. исполнится 165 лет со дня рождения этого классика русской литературы. В отличие от Островского, Чехов окончил университет. На его дипломе стоит подпись декана – профессора Н.В. Склифосовского. (Отметим, что два брата Чехова тоже учились в Московском университете. Старший брат – Александр Павлович – окончил в 1882 г. физико-математический факультет: младший брат – Михаил Павлович – в 1890 г. юридический факультет).

Антон Чехов получил аттестат зрелости, подписанный действительным статским советником, кавалером Эдмундом Рейтлингером, инспектором Дьяконовым, отцом Покровским и семью другими преподавателями 15 июня 1879 г. (Рейфилд, 2014: 107).

В августе таганрогский мещанский староста выдал будущему студенту билет для жительства в разных губерниях Российской империи. Кроме того, Чехов получил стипендию в 25 руб. серебром, которую Таганрогская городская дума учредила для лучших и благонадежных выпускников гимназии, желающих продолжить образование в столичных учебных заведениях. В своем выборе Чехов потом никогда не раскаивался: об этом он, в частности, писал
в «Автобиографии»⁵.

В начале августа 1879 г. он приехал в Москву. Из Таганрога он привез с собой человеческий череп и украсил им свою комнату. Одновременно с Чеховым на медицинский факультет поступили еще два таганрожца, с которыми он учился в гимназии: В.И. Зембулатов и Д.Т. Савельев. В тот год на медицинский факультет было зачислено около 450 студентов, хотя он всегда считался одним из самых сложных. В те времена московская медицинская школа переживала расцвет: ее профессора приобретали мировую известность.

Известно высказывание Чехова: «Медицина – моя законная жена, а литература – любовница. <…> Не будь у меня медицины, то я свой досуг и свои лишние мысли едва ли отдавал бы литературе»⁶. Почему он выбрал медицинский факультет? Возможно, что не последнюю роль в его стремлении стать врачом сыграли те теплые ощущения детства, которые были связаны с матерью. Своим детям Евгения Яковлевна внушала любовь ко всему живому, к маленьким птичкам и животным, ко всему требующему защиты.

Впоследствии А.П. Чехов писал: «Мать – очень добрая, кроткая и разумная женщина, ей я и мои братья обязаны многим»⁷. Она всех жалела, даже совсем незнакомых людей, «всегда глубоко вздыхала о преступнике и крестилась. Для нее это был несчастный, достойный сострадания человек, над которым глумились сильные, и в таком именно духе она воспитывала и нас» (Вокруг Чехова, 1990: 163). Это редкое умение чувствовать чужую боль, как свою, Евгения Яковлевна передала своим детям. А.П. Чехов был глубоко убежден в том, что у них «талант… со стороны отца, а душа – со стороны матери» (Вокруг Чехова, 1990: 166). Сострадание к людям всегда жило в нем. Его отличало особое – душевное, заботливое – отношение к пациентам; многих из них он лечил бесплатно.

Отец – Павел Егорович – руководствовался совсем другими соображениями: профессия врача давала заработок и прес­тиж, всегда была востребованной. «Из опыта видно нам, что медицинский факультет практичный, – писал он сыну. – Когда будешь в университете учиться, учись, как в гимназии, добросовестно, выбирай факультет более полезный и ближе к делу <...> чтобы ты имел должность и получал бы жалованье приличное» («…Таганрога я не миную», 1985: 167).

Медицинский факультет не всегда был в составе Московского университета. Он был открыт в 1758 г. Первым его профессором стал доктор медицины И.Х. Керштенс, приглашенный основателем университета И.И. Шуваловым из Лейпцига. Но уже во второй половине XVIII в. на факультете начали преподавать первые русские профессора.

В 1930 г. медицинский факультет был выведен из состава МГУ и стал именоваться Первым Московским медицинским инс­-
титутом (в настоящее время – Первый Московский государственный медицинский университет имени И.М. Сеченова). Но 1 июля 1992 г. по решению ректората и Ученого совета МГУ было возобновлено медицинской образование в университете – открыт факультет фундаментальной медицины.

То обстоятельство, что медицинский факультет был в составе университета, создавало особую атмосферу, в которой качество обучения оказывалось значительно выше, чем в специализированных институтах. Одновременно с Чеховым на медицинском факультете учились будущий невропатолог и профессор Московского университета Г.И. Россолимо, будущий профессор и заведующий хирургической клиникой Московского университета И.К. Спижарный и др. У Чехова были прекрасные учителя – всемирно известные ученые: Г.А. Захарьин, Н.В. Склифософский, К.А. Тимирязев, Ф.Ф. Эрис­ман. Студенты-медики слушали их лекции, работали под их руководством в клиниках и лабораториях.

День Чехова-студента был полностью занят учебными занятиями, лекциями и прак­тическими работами; иногда ему приходилось трудно, но работа под руководством выдающихся деятелей науки, слушание их лекций рождало чувство глубокого удовлетворения. Чехов больше всего признавал авторитет Г.А. Захарьина – одаренного врача и заслуженного профессора Московского университета. «Из писателей предпочитаю Толстого, а из врачей – Захарьина»⁸. Чехов всю жизнь помнил этого «педагога-оратора», его правильно поставленные диагнозы и блестящие результаты лечения. Лекции по общей терапии были просты, логичны и понятны. Постоянным пациентом Захарьина был Л.Н. Толстой. Наряду с другими врачами Захарьин наблюдал за здоровьем императора Александра III.

Основой захарьинской школы была строгая индивидуализация каждого случая заболевания и отказ от шаблона в лечении. При всем внимании к объективным методам Захарьин был известен как сторонник индивидуального подхода: на приеме он подолгу беседовал с больным, придавая большое значение субъективным ощущениям пациента. В своих лекциях он указывал, что нет болезней «вообще», а есть конкретные больные, которым нужно помочь⁹. Эта мысль Захарьина стала основой медицинской практики Чехова: он сопоставлял субъективные жалобы больного с объективными данными. «Если бы я был преподавателем, то я бы старался возможно глубже вовлекать свою аудиторию в область субъективных ощущений пациента и думаю, что это студентам могло бы действительно пойти на пользу» (А.П. Чехов в воспоминаниях современников, 1986: 436). Литератор, наряду с обычными медикаментами, уделял особенное внимание душевному состоянию больного. «То, что хорошо для одного пациента, может быть гибельно для другого», – считал Чехов. Как литератор, он тоже руководствовался принципом индивидуализации, отказа от шаблонных решений. Нет той истины, которая была бы одинаково применима ко всем людям во все времена. Это видно на примере его произведений («Скучная история», «Дуэль» и др.).

Однако, при всем восхищении Захарьиным, Чехов осуждал его некоторую надменность и пристрастие к высоким гонорарам за частную практику. В своих отношениях с больными Чехов придерживался полностью противоположных этических принципов. Именно
в студенческие годы у него появляется интерес к вопросам врачебной этики и начинает складываться моральный облик врача-практика. В рассказе «Цветы запоздалые» (1882) он показал умного и знающего доктора, но равнодушного, высокомерного, пристрастившегося к большим деньгам. Таков и Ионыч из одноименного рассказа 1892 г.

Еще одним авторитетом для Чехова был К.А. Тимирязев – заслуженный профессор Московского университета, один из первых в России пропагандистов идей Ч. Дарвина об эволюции. «Тимирязев, человек, которого <…> я очень уважаю и люблю»¹⁰. Чехова также очень привлекала личность увлеченного своим делом профессора кафедры гигиены Ф.Ф. Эрисмана и работа в его лаборатории. Эрисман занимался исследованием гигиены фабричных заведений Московского уезда. Ученый имел твердую общественную позицию, за что впоследствии и поплатился: в 1896 г. за защиту студентов, арестованных во время студенческих волнений, его уволили из университета, и он уехал к себе на родину – в Швейцарию.

В образе скромного и «необыкновенного великого человека» – доктора Дымова (рассказ «Попрыгунья») – Чехов показал лучшие стороны характеров своих университетских наставников. В этом образе также нашли отражения черты самого автора, в частности его самоотверженная преданность работе.

Студенту Чехову предстояло изучать химию, физику, минералогию, ботанику, зоологию, анатомию и богословие. В анатомических театрах первокурсники проходили испытание на прочность. Во время препарирования трупов Чехов развил наблюдательность и проницательность. В XIX в. студентам для препарирования доставались трупы висельников, утопленников, чахоточных, тифозных, умерших от голода, холода и алкогольного отравления, а также убитых или насмерть задавленных фабричными машинами. «Антон не провалил ни одного экзамена, но и звезд с неба не хватал. В терапии ему недоставало решительности, однако талант диагноста и увлеченность судебной медициной пригодились в писательском деле. В дальнейшем его способность распознать неизлечимую болезнь и точно сказать, сколько протянет больной, вызывала у людей страх, а проведенные им вскрытия неизменно получали высокие отзывы специалистов. Отличился он также в психиатрии, в то время пребывавшей в младенческой поре развития. Хороший хирург из него вышел бы едва ли: не хватало жесткости в характере и ловкости в пальцах» (Рейфилд, 2014: 112–113).

За все время обучения Чехов получил всего две тройки. О его студенческих годах хорошо сказал его бывший однокурсник, профессор Московского университета Г.И. Россолимо: «Несмотря на рано обнаружившийся у него уклон в сторону писательства, он, тем не менее, оставался прилежным студентом <...>. Он аккуратно посещал лекции и практические занятия, нигде, однако, не выдвигаясь вперед» (А.П. Чехов в воспоминаниях современников, 1986: 428).

Одновременно с учебой Чехов старал­ся пробиться в еженедельные журналы (в основном для заработка): у его старшего брата там были знакомства. Но при этом он оставался «прилежным студентом» и успешно сдавал экзамены. Второй курс университета был нелегким: с утра студенты препарировали трупы, а по вечерам штудировали фармакологию. Медицина отнимала у них много времени. Журналы, в которых были напечатаны первые чеховские произведения (например, «Свет и тени»), оказались под угрозой закрытия. В еженедельнике «Стрекоза» ему отказывали, а в «Будильнике» он познакомился со знаменитым московским репортером В.А. Гиляровским, или дядей Гиляем, смело и оперативно откликавшимся на наиболее злободневные темы.

В начале третьего курса (сентябрь 1881 г.) студенты-медики приступили к изучению акушерства и гинекологии. Тогда же они получили возможность иметь дело с живыми пациентами. В российских городах состояние здоровья проституток регулировалось обязательным медосмотром. Чтобы пресечь распространение сифилиса, их толпами гоняли на проверку в полицейский участок. И Чехов, несмотря на всю унизительность этой процедуры, набирался опыта как врач. Таким образом, медицинская практика Чехова началась уже в университетские годы. «Еще студентом я работал в Воскресенской больнице (близ Нового Иерусалима) у известного земского врача П.А. Архангельского, потом недолго был врачом в Звенигороде»¹¹, – писал он. На четвертом курсе университета студенты изучали хирургию и внутренние болезни. Напряженная учеба в сочетании с литературной поденщиной требовали от Чехова огромных усилий и целеустремленности. В марте 1883 г. он регулярно отправлял рассказы в журналы «Осколки» и «Зритель». И одновременно сдавал экзамены: по оперативной хирургии он получил у Н.В. Склифосовского «хорошо», а по гинекологии – «отлично».

Антон Павлович стал думать о докторской диссертации, которую собрался писать после получения врачебного диплома. Тема диссертации – «История полового авторитета». В последний год учебы Чехов вел пациентов с момента поступления в больницу и до их выздоровления или смерти. Он должен был написать полную историю болезни в клинике нервных болезней и в терапевтической клинике. Об истории нервной болезни, которую вел пятикурсник Чехов, впоследствии писал Г.И. Россолимо: «О его [Чехова. – И.Т.] отношениях к занятиям и студенческим обязанностям свидетельствует образцово составленная на V курсе кураторская (обязательная зачетная) история болезни пациента нервной клиники» (А.П. Чехов в воспоминаниях современников, 1986: 429). Чехов уже тогда показал себя умным, толковым и дельным врачом. Она изложена живым, великолепным языком: ведь это произведение писателя.

24 января 1884 г. он провел вскрытие в московском полицейском участке. Это оказалось сложной задачей. Декан медицинского факультета профессор И.И. Нейдинг поставил за работу оценку «удовлетворительно», но вскрытие дало Чехову материал для его произведений: в частности, в рассказе «По делам службы» (1898) он отразил свой опыт патологоанатома. Занятия криминалистикой также отразились в литературной деятельности Чехова. В 1884 г. он написал рассказ «Шведская спичка», который впоследствии вошел в сборник «Пестрые рассказы» (1886).

Во время выпускной сессии студентам предстояло пересдать экзамены всех предыдущих курсов (всего75) и защитить дип­лом. 16 июня 1884 г. ректор университета Н.П. Боголепов выдал Чехову удостоверение лекаря; благодаря этому документу он освобождался от военной службы и получал некоторые дворянские привилегии.

Лето 1884 г. дипломированный лекарь провел в Подмосковье. Осенью он вернулся в Москву с намерением писать в журналы и заниматься врачебной практикой. На последнем курсе он изменил тему диссертации (теперь она звучала как «Врачебное дело в России») и начал собирать материалы, обнаружив при этом исследовательскую тщательность, умение четко сформулировать концепцию будущего исследования. Однако по мере возрастания популярности его как писателя интерес к диссертационной работе угасал. Впоследствии у Чехова мелькнула мысль предложить в качестве диссертационной работы книгу «Остров Сахалин» (1893), посвященную анализу бытовой жизни ссыльнокаторжных, чтобы получить звание приват-доцента. Однако тогдашний декан медицинского факультета профессор И.Ф. Клейн не одобрил этой идеи, и Чехов окончательно оставил мысль об академической карьере.

Чехов был превосходным диагностом. С этой точки зрения очень интересна его заметка «От какой болезни умер Ирод?». Руководствуясь клинической картиной, приводимой в «Четьях-Минеях», Чехов предположил два возможных варианта: чесотка или аденская язва. Здесь он проявил себя прежде всего как врач. Не случайно он писал по поводу «Войны и мира» Л.Н. Толстого: «Если б я был около князя Андрея, то я бы его вылечил»¹². А.С. Суворин для своей работы спрашивал Чехова о признаках падучей болезни. Чехов ответил ему: «Зарезать себя мальчик [имеется в виду царевич Дмитрий. – И.Т.] мог. <…> Но главное – падучая у него была наследственная, которая была бы у него и в старости, если бы он остался жив. Стало быть, самозванец был в самом деле самозванцем, так как падучей у него не было»¹³.

В своих воспоминаниях о Чехове А.И. Куприн писал: «Доктора, приглашавшие его изредка на консультации, отзывались о нем как о находчивом, проницательном диагносте. <…> Он видел и слышал в человеке – в его лице, голосе, походке – то, что было скрыто от других, что не поддавалось, ускользало от глаза среднего наб­людателя» (А.П. Чехов в воспоминаниях современников, 1986: 532–523).

И в литературе он прекрасно ставил диагнозы социальным явлениям, считая это основным в творчестве писателя. Правильность постановки вопросов, а не необходимость правильных ответов – вот что считал Чехов главным для писателя: «Требуя от художника сознательного отношения к работе, Вы правы, но Вы смешиваете два понятия: решение вопроса и правильная постановка вопроса. Только второе обязательно для художника»¹⁴.

Как для врача, так и для литератора, первое дело – правильно поставить диагноз. И в этом заключается одна из важнейших особенностей творчества Чехова: он правильно ставит вопрос, рассчитывая, что читатель сможет дать правильный ответ. Его повествование не ставит все точки над «i», позволяя читателю многое додумать самому.

Чехов давал в литературе настолько точные медицинские описания, что по его произведениям могли бы учиться студенты-медики. Очень точно передано протекание тифа в одноименном рассказе. В «Рассказе неизвестного человека» дано описание туберкулеза легких (Ковалев, 2014: 304). В конце рассказа «Ионыч» показаны симптомы какой-то неизлечимой болезни (во всяком случае, неизлечимой в те времена), которой болен главный герой: он располнел, «горло заплыло жиром», у него одышка, голос стал тонким и резким. Не случайно автор как бы вскользь бросает фразу: «…Любовь к Котику была его единственной радостью и, вероятно, последней [курсив наш. – И.Т.]¹⁵», намекая на близкую смерть главного героя. Что касается Котика, то, очевидно, у нее начинается туберкулез, поэтому они с матерью на холодное время года уезжают в Крым.

Как врач, Чехов необыкновенно точно с медицинской точки зрения описывал душевное состояние человека, болезнь, смерть. «Иногда он [Лев Толстой. – И.Т.] бывает небрежным. Неясно, скажем, от рака почки или прямой кишки умер Иван Ильич. <…> Чехов видит такое, чего не видит и Толстой, и не увидит, поскольку он не врач. <…> А как скрупулезно верно Чехов изображает хорошее настроение, состояние эйфории, волнение! Вам выражение “дрожит душа от каждого звука” кажется красивым образом. А оно научно точно: лучше не пepeдашь состояние человека в тот момент, когда “судьба меняет лошадей”, по счастливому выражению Байрона.

“Дрожит душа от каждого звука” у Раневской при ожидании известия о судьбе вишневого сада. Но представьте себе, что Вы тяжело больны. Встает вопрос о том, делать ли Вам операцию. Консилиум врачей после осмот­ра и успокаивающей фразы: “Мы здесь посовещаемся” – запирается в комнате, а Вы ждете его решения в коридоре, “теряете шаги”, как говорят французы. Волнуетесь: ведь операция – всегда риск, даже если вырезают аппендицит. Тогда Вы сами почувствуете, как “дрожит душа” от каждой мелочи. Здесь любой звук кажется вещим. Ведь вот-вот откроется дверь, и что-то будет; тут любой упавший предмет кажется знаком судьбы» (Ковалев, 2014: 302–304).

О связи медицинской и литературной деятельности Чехова неоднократно писали критики. Хотя врачебная деятельность порой надолго отвлекала его от литературных занятий и очень утомляла, но ее полезные результаты были так ощутимы, что приносили Чехову безусловное удовлетворение. Он принимал больных в Мелихове и в Ялте, оказывал помощь по дороге на Сахалин и на самом Сахалине.

Учеба Чехова в течение пяти лет на медицинском факультете Московского университета – очень важный этап в развитии писателя, в формировании его мировоззрения и морального облика, что Чехов сам отчетливо осознавал. «Занятия медицинскими науками имели серьезное влияние на мою литературную деятельность; они значительно раздвинули область моих наблюдений, обогатили меня знаниями, истинную цену которых для меня как для писателя может понять только тот, кто сам врач; они имели также и направляющее влияние, и, вероятно, благодаря близости к медицине, мне удалось избегнуть многих ошибок»¹⁶. Начинающей писательнице Т.Л. Щепкиной-Куперник Чехов говорил: «Изучайте медицину, дружок, если хотите быть настоящей писательницей. Особенно психиатрию. Мне это много помогло» (А.П. Чехов в воспоминаниях современников, 1986: 240).

Юрист и историк М.М. Ковалевский писал: «Если бы судьба не наделила его художественным талантом, Чехов приобрел бы известность как ученый и врач» (А.П. Чехов в воспоминаниях современников, 1986: 365). Также думал А.И. Куприн: «Если бы Чехов не был таким замечательным писателем, он стал бы прекрасным врачом» (А.П. Чехов в воспоминаниях современников, 1986: 532). Чехов занимался практической медициной и после окончания университета. Благодаря его медицинским наблюдениям появились многие литературные произведения, и часто их героями были врачи.

В выборе главного дела жизни Чехов колебался между литературой и медициной. Но все-таки основной для него стала литература. Однако учеба на медицинском факультете Московского университета не прошла для писателя бесследно. Университетское образование внесло свой вклад в формирование Чехова как литератора. Медицина и литература – вот две стороны его жизни, которые соединились в студенческие годы, чтобы потом никогда не разъединяться.

1 сентября 2014 г. перед учебным корпусом Медицинского научно-образовательного центра был торжественно открыт памятник А.П. Чехову – писателю и врачу.

 

Примечания

¹ Ожимкова В.В. Московский университет и А.Н. Островский. Режим доступа: http://ostrovskiy.lit-info.ru/ostrovskiy/biografiya/ozhimkova-moskovskij-universitet-i-ostrovskij.htm (дата обращения: 15.01.2024).

² Фетъ А.А. Ранніе годы моей жизни. М.: Тов-во тип. А.И. Мамонтова, 1893. С. 221.

³ «Московский городской листок» – первая московская ежедневная газета, выходившая в 1847 г. Редактор-издатель – В.Н. Драшусов (1816–1883) – магистр математических наук; состоял московским цензором; с 1858 г. – тайный советник. Помещал в «Листке» свои статьи о литературе и писателях Франции, в частности о Жорж Санд. Имел огромную и ценную библиотеку, которую по смерти завещал Московскому университету. Постоянными сотрудниками газеты были: М.Н. Загос­кин, С.П. Шевырев, Ф.Н. Глинка, Т.Н. Грановский, М.А. Дмитриев и др. В газете дебютировал А.Н. Островский. В № 7 (9 января) были опубликованы сцены из его комедии «Несостоятельный должник» (впоследствии она стала называться «Свои люди – сочтемся!»); в № 60 и 61 (14 и 15 марта) – небольшая пьеса «Картина семейного счастья» (впоследствии она стала называться «Семейная картина»);
в № 119–121 (3–5 июня) – очерк «Записки замоскворецкого жителя».

⁴ «Москвитянин» – русский «учено-литературный журнал», издававшийся в Моск­ве М.П. Погодиным в 1841–1856 гг., но нерегулярно. Главной целью его стала борьба против В.Г. Белинского, натуральной школы и западничества. Непопулярность журнала объяснялась его консервативным направлением, несоответствием духу времени. С 1850 г. в связи с привлечением новых авторов (А.Н. Островский, Ап.А. Григорьев и др.), его содержание и характер изменились к лучшему. Однако позиция новых сотрудников не отвечала интересам Погодина, что привело к его разрыву с ними (1853). Уход Островского и его друзей поставил журнал в тяжелое положение, и вскоре он был закрыт.

⁵ Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. [Сочинения: в 18 т.; Письма: в 12 т.]. Сочинения. Т. 16. М.: Наука, 1974–1983. С. 271.

⁶ Там же. Письма. Т. 2. С. 326.

⁷ Там же. Письма: Т. 8. С. 29.

⁸ Там же. Письма: Т. 4. С. 362.

⁹ Захарьин Г.А. Клинические лекции. М. типо-лит. т-ва И.Н. Кушнерев и К°, 1889–1894. Вып. I. С. 10.

¹⁰ Чехов А.П. Указ. соч. Письма: Т. 10. С. 183.

¹¹ Там же. Т. 16. С. 272.

¹² Там же. Т. 4. С. 291.

¹³ Там же. С. 42.

¹⁴ Там же. Т. 3. С. 46.

¹⁵ Чехов А.П. Указ. соч. Сочинения: Т. 10. С. 41.

¹⁶ Там же. Т. 16. С. 271.

 

Библиография

А.П. Чехов в воспоминаниях современников: сер. лит. мемуаров / сост. Н.И. Гитович. М.: Худ. лит., 1986.

Вокруг Чехова / сост., вступ. ст. и прим. Е.М. Сахаровой. М.: Правда, 1990.

Ковалев Вл.А. Неосуществленный замысел академика И.А. Кассирского // Ковалев Вл.А. Воспоминания. Рядом с талантами. 2-е изд., испр., перераб. и доп. М.: МедиаМир, 2014. С. 301–307.

Москва: энциклопедия / гл. ред. С.О. Шмидт, сост. М.И. Андреев и В.М. Карев. М.: БРЭ, 1997.

Рейфилд Д. Жизнь Антона Чехова / пер. с англ. О. Макаровой. М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2014.

«…Таганрога я не миную». Чехов в Таганроге / под ред. В.Я. Лакшина. Ростов н/Д.: Ростовское кн. изд-во, 1985.

Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. Биографии: в 12 т. / отв. ред. В.М. Карев, М.Н. Хитров. Т. 6: Клейрак – Лукьянов. М.: БРЭ, 1997.

Дата поступления в редакцию: 15.03.2024.
Дата публикации: 20.04.2024.