Архив

От свободы слова до агрессивной русофобии: этапы развития украинской журналистики

Елена Куянцева

Ссылка для цитирования: Куянцева Е.А. От свободы слова до агрессивной русофобии: этапы развития украинской журналистики // Меди@льманах. 2025. № 3 (128). С. 50−59. DOI: 10.30547/mediaalmanah.3.2025.5059



УДК 070(091)(477)+659.4:
DOI: 10.30547/mediaalmanah.3.2025.5059
EDN: UZPRXW

© Куянцева Елена Александровна
кандидат филологических наук, доцент, заведующая кафедрой журналистики и издательского дела ФГБОУ ВО «Луганский государственный педагогический университет» (г. Луганск, Россия), elenakul@list.ru

Ключевые слова: украинская медиасфера, информационное противостояние, механизмы информационной экспансии, русофобия, медиакритика.

В статье предпринята попытка изучить историю и выявить этапы развития украинской журналистики в период с 1991 по 2024 г. Рассматриваются механизмы информационной экспансии на примере медиакритических статей украинских авторов, опубликованных в проектах «МедиаКритика» и «Детектор медиа».

 

Предпосылки и методология исследования

В условиях существующих современных вызовов и угроз исследование стратегий и технологий проведения информационной экспансии некоторыми странами Запада на территории других государств крайне важно. В статье делается попытка изучить тридцатилетний путь, проделанный украинской журналистикой начиная с 1990 гг., когда были провозглашены демократические ценности и свобода слова, и до агрессивной русофобии в 2020 гг., с целью осмыслить, каким образом происходило формирование в украинских СМИ враждебного отношения к России в результате ведения информационной войны коллективным Западом.

Для достижения обозначенной цели следует решить ряд задач:

– определить положение Украины в гео­поли­тическом противостоянии России с Западом;

– выявить степень изученности украинской журналистики в научном дискурсе;

– выделить этапы развития украинской журналистики, связав их с хронологией важных политических событий на Украине в постсоветский период;

– обозначить наиболее яркие характеристики украинской медиасферы;

– проанализировать роль украинской медиакритики в возрастании русофобии.

Объектом исследования стала медиа­сфера Украины, в которой очевидно выделяется и со временем усиливается русофобия.

В российской науке много внимания уделяется проблеме современных информационных войн и их модификаций, стратегий и способов их ведения, но нет исследований, которые бы учитывали историю медийной сферы государства, являющегося участником информационного противостояния с Россией. В данном исследовании, для составления четкого представления о произошедшем информационном захвате большой, ранее дружественной России территории, анализируется характер русофобии новейшей украинской журналистики и этапы ее эволюции. Также была сделана попытка осмыслить роль украинской медиакритики и ее влияния на общественное мнение в стране.

Объективное изучение истории украинской журналистики в период с 1991 г. до настоящего времени дает возможность выявить закономерности перерастания искренних попыток журналистов работать в свободной от жесткой цензуры медийной сфере в открытую агрессию по отношению к России как государству-цивилизации и конструированию параллельной реальности в освещении событий, происходящих на Украине в постмайданный период. Безусловно, многие технологии информационной экспансии других государств уже изучены, но для России, с целью успешной нейтрализации возможных угроз в дальнейшем, важно глубокое исследование именно способов захвата странами коллективного Запада украинского медиапространства, эффективных технологий, которые могут быть использованы для информационной экспансии страны, неразрывно связанной с Россией исторически.

Для осмысления процессов в украинской медиасфере мы используем термин «информационная экспансия», под которым подразумеваем захват контроля над медиаресурсами зарубежными странами с помощью как официальных структур (например, посольств, институтов, НКО), так и различных общественных организаций, медиакорпораций и медиаэкспертов, В итоге информационное пространство государства перестает быть суверенным и становится площадкой для реализации целей и замыслов другого государства. Результат информационной экспансии, по своей сути, такой же, как и вследствие военного захвата территории страны, с той лишь разницей, что это завоевание происходит не на поле боя, а в медиасфере: все ключевые СМИ меняют мировосприятие людей, живущих на подчиненной территории, выстраивая необходимую победителю картину мира.

Совершенно очевидно, что Украина утратила свой суверенитет и в политической, и в медийной сферах. Об этом говорят лидеры государств: например, В.В. Путин отмечает, что «потерявшая суверенитет Украина для США – таран против России»¹, В. Орбан считает, что «…Украина в действительности потеряла суверенитет»². Ученые также пришли к похожим выводам: например, В.В. Субочев (2016: 18) подчеркивает, что «вряд ли мы можем вести речь о государственном суверенитете Украины». А.А. Лузан и С.А. Лузан указывают, что украинская политическая элита исходила из юридически-политического подхода к суверенитету, т.е. полагала, что достаточно провозгласить независимость и добиться признания ведущими государствами мира, на деле же «Украина является государством, которое не может самостоя­тельно обеспечить свою внешнюю безопасность и суверенитет» (Лузан А., Лузан С., 2017: 151). В.Н. Бабенко (2016: 94) напоминает, что «суверенитет – это независимость государства на международной арене и его верховенство в решении внутренних дел». Исследуя расклад политических сил на Украине, ученый приходит к выводу, что взятый страной политический курс, основанный на русофобии и направленный на конфронтацию с Россией, ведет Украину к полной потере суверенитета и, по сути, превращению в колонию США.

Почему Украина избрала такой путь – важный вопрос, требующий серьезных исследований ученых, хорошо знающих особенности украинской истории, культуры и языка. На наш взгляд, потеря суверенитета государством связана с новыми видами захвата территорий без войны, с помощью «мягкой силы». Одной из специфических черт информационных войн является «скрытность проявления агрессивных действий в медиапространстве: население страны, ставшей жертвой информационного воздействия, может даже не подозревать, что страна подвергается информационной атаке, а внедренные в общественное сознание новые установки заставляют подчиниться агрессору и даже добровольно помогать ему» (Марков, Неволина, 2018: 19). Таким образом, для некоторых государств крайне привлекательна идея использовать специфическую силу информационного воздействия, чтобы получить ресурсы выбранной для захвата страны.

Объективно проанализировать процессы, происходящие в украинском информационном поле, в особенности последнего десятилетия, ученым, работающим на Украине, невозможно по причине установившихся догм в украинских научных кругах: о России как цивилизационном феномене в ее прошлом и настоящем нельзя говорить положительно, нужно рассматривать ее как враждебное пространство.

Украинская журналистика после 1991 г. изучалась в контексте противопоставления советской: современная демократическая, европейски ориентированная журналис­тика преодолевает последствия советской эпохи, когда СМИ были цензурируемы и контролируемы правящей партией СССР. Об этом писали такие украинские ученые, как В. Здоровега (2004), И. Чиж (2004), В. Ризун (Рiзун, 2008), И. Михайлин (2011), С. Квит (Квiт, 2018), Т. Приступенко (2022). Например, в книге С. Квита можно найти тезис, аналогично сформулированный прак­тически во всех учебниках по украинской журналис­тике: «Развитие массовых коммуникаций современной Украины следует рассматривать в контексте решения проблемы преодоления тоталитаризма» (Квiт, 2018: 71). И. Михайлин писал, что «состоя­ние современной украинской журналистики определяется <…> недостаточностью исторических традиций публичной и политической жизни, опыта существования свободной, независимой от государственных органов прессы» (Михайлин, 2011: 436).

Поколение ученых, чьи труды были изданы в 2010–2020 гг., рассматривают украинскую медиасферу уже как модель, кардинально отличающуюся от советской в прошлом и российской журналистики в нынешнем ее варианте. Образцом для новой украинской журналистики часто предлагалась британская журналистика, представленная в научных трудах как честная, непредвзятая, объективная, сбалансированная, социально ответственная (Яковець, 2009). В целом провозглашалось ориентирование на лучшие образцы европейской журналистики. Активно продвигался приобретенный за границей опыт «ведущих» стран в медиасфере при обучении действующих и будущих медиаспециалистов. В научных журналах пуб­ликуются результаты успешного освоения украинской журналистикой «передового» опыта Великобритании, Швеции и других европейских стран. Например, в публикации, посвященной юбилею известного на Украине ученого Ю. Бидзили, отмечены его стажировки в США, Великобритании, Швеции и активное сотрудничество с редакцией журнала «МедиаКритика»³.

Методология данного исследования предполагает использование анализа, синтеза, сравнения и обобщения. Логика научного поиска построена на анализе украинских медиакритических материалов, нормативно-правовых документов, научных наработок российских и украинских ученых и медиаэкпертов. В анализе информационной экспансии Украины как части русской цивилизации мы исходили из наработок, сделанных по информационным войнам такими исследователями, как О.Е. Воронова и А.С. Трушин (2019), В.Ю. Даренский (2015), А.В. Манойло (2024), Г.Г. Почепцов (2000).

«Ключевой целью информационных войн является лишение власти или ее ослабление ради навязывания своей воли и лишения суверенитета другой страны» (Красовская, 2019: 43). Исследователями справедливо замечено, что в современных условиях информационные войны выступают «инструментом “мягкой” и “жесткой” силы, пусковым механизмом “цветных революций” и “гибридных войн”, частью стратегий “управляемого хаоса” и “кибертерроризма”, средством защиты “информационного суверенитета” и “цивилизационной идентичности”» (Воронова, Трушин, 2019: 5).

Основными мишенями в новом противостоянии являются культура, менталитет, традиционные ценности народа, живущего на захватываемой территории. В ХХ в., в условиях технологического прорыва в нау­ке, человечество открыло для себя новые возможности для информационной экспансии. В начале XXI в. можно было констатировать, что «важнейшим инструментом информационно-пропагандистской экспансии США является действующая глобальная медиаимперия, обладающая 95% мировой медиасобственности» (Воронова, Трушин, 2019: 38).

О значении русофобии как движущей силы информационного противостоя­ния с Россией писали В.С. Бабенко (2014), А.С. Братчик и К.П. Курылев (2022), А.А. Гуляев (2023), В.Ю. Даренский (2015). Американский политик Л. Ларуш указал: «Украина – это всего лишь территория, на которой Запад пытается сломать Россию, и, если сломает, пойдет дальше»⁴.

 

Результаты исследования

С целью обозначить основные векторы процесса информационного захвата Украины, мы обратились к изучению украинской журналистики 1991–2020 гг. и условно эти три десятилетия, прошедшие с момента отделения Украины от советского и российского пространства, разделили на четыре периода.

Первый период – время так называемых демократических процессов в сфере журналистики, которые охватывают все девяностые годы ХХ в. и начало 2000 гг., когда произошла первая «цветная» революция, ознаменовавшая собой окончательный выбор Украиной отделения от общего с Россией пути дальнейшего развития. В 1990 гг. украинские медиаисследователи активно продвигали идею открытости информационного пространства Украины, отказ от цензуры, предоставление максимальной свободы для деятельности журналистов, создание условий, при которых в украинских СМИ должны звучать различные точки зрения. После провозглашения независимости Украина взяла курс на интеграцию в мировую журналистику, запрет цензуры, ориентир на лучшие европейские стандарты журналистики, что очень приветствовалось западными экспертами. Украинский депутат и эксперт в медийной сфере И. Чиж писал, что следует изменить законодательство для улучшения свободы слова, информационной деятельности СМИ, защиты и развития информационного национального пространства, интеграции в европейское и мировое сотоварищество (Чиж, 2004: 33).

Второй период, (2004–2014 гг.) – время коммерциализации и олигархизации СМИ. На Украине каждый значимый олигарх был представлен и в политической сфере, и в медийной. Каналы продвигали интересы своих собственников, подвергали критике очевидные ошибки действующей власти и политических конкурентов. Такая многоголосица создавала эффект демократических процессов в украинской журналистике, условия для высказывания разных мнений, политических взглядов, озвучивания существующих общественно значимых проблем. Однако при более пристальном изучении глубинных процессов этого перио­да становится понятно, что происходило отстранение государства от контроля своего информационного пространства. Теперь большая часть медийной сферы Украины принадлежала олигархам, продвигающим с помощью собственных СМИ свои политические и коммерческие интересы, которые по большей части не совпадали с интересами Украины как государства. Например, ТРК «Украина» принадлежит Р. Ахметову, «1+1» – В. Коломойскому, телеканалы CTV, «СТБ» и «Новый» – В. Пинчуку, «Пятый канал» – П. Порошенко и т.д. О принадлежности украинских медиа различным политико-олигархическим кланам на Украине много писали и общественные деятели, и ученые, которые настаивали на необходимости прозрачности этого вопроса для осведомленности об источниках финансирования того или иного канала и оценки его объективности. Согласно результатам исследования Института массовой информации и немецкого офиса «Репортеров без границ», украинский рынок медиа признан сконцентрированным в руках небольшого количества лиц и политически контро­лируемым⁵.

После 2004 г. в украинском медийном поле стали много писать о необходимости более действенных мер по дальнейшей «европеизации» журналистики и отдаления от России. Ученые обращают внимание на то, что украинская русофобия – это политический заказ западных элит. Например, президент Украины В. Ющенко заявил о геополитическом выборе в пользу Евросоюза и НАТО, игнорируя тесные экономические связи украинских промышленных предприятий с предприятиями стран СНГ, энергетическую зависимость Украины от России, историко-культурные традиции и др. (Бабенко В.Н., 2016: 96). Популяризация идеи цивилизационной принадлежности Украины западноевропейскому миру во многом произошла благодаря активной работе украинских СМИ. Но остается неисследованным вопрос о том, почему неприязненное отношение к России в итоге получило широкую общественную поддержку на Украине.

А.Н. Боханов, говоря о русофобии, подчеркивает несколько ее уровней: обывательский – «предубеждения, принимаемые порой за логический характер, это то, что мы слышим от людей на Западной Украине, в Латвии, Польше, Грузии»; интеллектуальный уровень – «сочинения, в которых в определенном ключе препарируют русскую историю»; политический – «когда русофобия вызывает определенные политические акции, действия государств и политиков, которые питаются этими комплексами»⁶. Все эти уровни русофобии, несомненно, проявлялись на Украине уже с 1990 гг.

При исследовании украинской журналистики в постсоветский период, следует уделить особое внимание украинской медиакритике как системному феномену, комплексно изучающей и оценивающей содержание продукта средств массовой информации и в целом социальное функционирование СМИ, а также реакции общества на массмедиа (Короченский, 2002). На Украине развитие медиакритики связывают с политическим многообразием и борьбой, «острой конкуренцией на медийном поле и выходом в свет огромного количества критико-журналистских работ»⁷. Для исследования огромной «массы информации, опрокинутой на гражданское сознание национальными СМИ, потребовались пристальный критический взгляд и экспертная оценка со стороны журналистов – обозревателей и критиков массмедиа»⁸. Однако стоит уточнить, что все известные на Украине медиа­критические проекты финансировались различными западными интересантами. Наиболее известный из проектов – журнал «Телекритика» (с 2016 г. интернет-проект «Детектор Медиа»⁹), созданный на деньги Федерального правительства США. Также следует обратить внимание и на львовское издание «МедіаКритика»¹⁰, которое имеет имидж авторитетного издания на Украине благодаря деятельности руководителя этого журнала Б. Потятиника.

Медиакритические материалы данных изданий эффективны в своем воздействии на массовую аудиторию и лидеров общественного мнения в лице известных ведущих, публицистов, блогеров. Приведем примеры из этих ресурсов, отметив, что для исследования украинской медиакритики мы изучали массив публикаций «МедиаКритики» и «Телекритики» («Детектор Медиа») на регулярной основе в течение нескольких лет. Так, в «МедиаКритике» регулярно публикуются исследования украинского медийного пространства, в которых бывает много справедливой критики, отчего создается впечатление, что они объективны. Например, охарактеризованы проблемы украинской журналистики начала 2000 гг.: «свобода слова в этой стране стала неотъемлемой декорацией антидемократического уклада жизни; <…> свобода слова стала иллюзией, которая успокаивает плебс и оправдывает режим…»¹¹.

Третий период в украинской журналис­тике, охватывающий временные рамки 2014 – февраль 2022 г. (начало СВО), характеризуется усиливающейся русофобией, выдавливанием России из информационного пространства Украины посредством законодательных ограничений на русскоязычный контент. Проводятся различные «исследования» «вреда», который наносит «большой сосед» своей «имперско-захватнической» политикой и т.д.

В 2014–2015 гг. в медиакритических статьях еще можно было встретить осуждение русофобских высказываний в адрес жителей ЛДНР: например о проекте Ирены Карпы «Ватник обращонный», вышедшем на телеканале «Интер» в сентябре 2014 г., было сказано, что «мультфильм слишком обидный» для жителей зоны АТО»¹².

На появление агрессивного «народного творчества» в Cети (например, «33 мос­калика приехали в гости, вместо урожая собираем в поле их кости, – новый хит в Интернете»¹³) М. Чабаненко ответила, что не приветствует такого в украинской журналистике: «К сожалению, не все осознают, что подобными материалами наши медиа подыгрывают путинским, регулярно подкидывая новые поводы для накручивания антиукраинской истерии»¹⁴. Вместо подобных материалов исследователь предлагала проявить высокий профессионализм, указывая на то, что агрессия, злоба, желание оболгать – это признаки внутренней неуве­ренности в своей правоте (эти качества они приписала российскому медиаконтенту), и противопоставить этому «моральную силу, опирающуюся на твердое решение идти выбранным путем»¹⁵.

В условиях нарастающей геополитической напряженности риторика украинских медиа становилась все более нетерпимой к иным мнениям, не вписывающимся в русофобский мейнстрим информационного поля Украины. «Мы часто смотрели на ЕС как на цивилизационное спасение, даже не представляя, насколько активно мы собственноручно создаем новые и новые информационные узлы зависимости от русского культурного, ментального и, конечно, информационного поля», – пишет в своем исследовании Б. Логвиненко16. «Наш побег из больного российского информационного поля продолжается, за пять лет украинские СМИ научились переводить из англо­язычных источников, научились писать и снимать мировые новости и аналитику, научились фактчекингу, научились даже больше и качественнее искать внутренние информационные поводы»¹⁷. Украинские медиаэксперты сожалеют, что реципиент не готов уйти от российского медиапродукта окончательно: «Украинская аудитория продолжает быть необычайно лояльной к российским медиа разного типа и де-факто остается второй наиболее многочисленной биомассой Советского Союза, которая ищет новости из “центральных московских” источников»¹⁸ (курсив наш. – Е.К.). Автора «исследования» возмущало и то, что после событий 2014 г. украинское общественное мнение не относится негативно к российскому присутствию в медиасфере Украины.

Четвертый этап в истории украинской журналистики – с 24 февраля 2022 г. по настоящее время – характеризуется жесткой зачисткой информационного пространства Украины от русского языка и влияния России в целом на культурную и медийную сферу Украины. Также следует отметить усиление цензуры и пропаганды, яркие проявления массового национализма, активно поддерживаемого как украинскими, так и западными массмедиа.

Своеобразным контрастом относительно предыдущих исследований и декларируемых ценностей – свобода, общественное мнение, СМИ как «четвертая власть» – зазвучали идеи о вынужденных ограничениях для журналистики в новейших исследованиях: «С 24 февраля 2022 г. на военные рельсы была переведена не только социально-экономическая жизнь Украины, но и работа медийной сферы – произошло усиление государственного регулирования деятельности украинских СМК, что фактически повлияло на определенное ограничение свободы слова. Но этот процесс является объективно необходимым в условиях военного положения и отвечает украинскому законодательству» (Приступенко, 2022: 25). Автор перечисляет многочисленные законы Украины о деятельности СМИ, но в итоге находит точки соприкосновения европейских стандартов «свобод» и реалий украинских медиа в условиях военного конфликта и, соответственно, определенных ограничений: журналисты должны соблюдать этические стандарты, которые приняты и международным сообществом: «Важным механизмом регулирования средств массовых коммуникаций в гражданском общест­ве является саморегуляция, которая предусмат­ривает добровольную ответственность журналистов и медиа за следование профессиональным и этическим стандартам» (Приступенко, 2022: 29). Очевидно, что с «добровольным» ограничением возникло много проблем, поэтому автор упоминает о дискуссиях при принятии законов о деятельности СМИ. Но в целом ученые дают обоснование для необходимости контро­ля информации в украинском медиапространстве.

В украинских журналистских текстах активно продвигаются нарративы: «Россия – страна-агрессор, страна-оккупант, соверши­вшая вторжение»; «Российское медийное пространство – это территория “геббельсов­ской” пропаганды». Ненависть ко всему русскому и советскому настолько усилилась, что понадобилось ее «экспертное» оправда­ние: «в условиях мирного времени язык ненависти является неприемлемой формой общения журналистов с обществом, но, как известно, каждое правило имеет свои исключения». <...> «В 2022 г. мы тоже имеем новый язык – язык войны, которая призвана показать реальность такой, какой она является на самом деле. Если правда – наше главное оружие в этой войне»¹⁹. В украинском медийном пространстве главный враг – Россия и ее идеология – «рашизм», поставленный в один ряд с фашизмом и сталинизмом как высшими проявлениями зла, против которого весь «цивилизованный мир»²⁰.

 

Выводы

Как стратегически важная для Запада в геополитическом противостоянии с Россией территория, Украина представляет особый интерес для США и их союзников. Исторически сложились обстоятельства, давшие возможность для Запада сделать Украину агрессивным пространством по отношению к России. По нашему глубокому убеждению, русофобия в украинском медийном пространстве не является отображением мировоззрения большинства людей, живущих на Украине. Исследование развития украинской журналистики показывает, что русофобия поэтапно навязывалась этой стране многие годы. Декларация европейских демократических ценностей в украинском информационном пространстве стала удобным поводом для устранения контроля государства над медиапространством. СМИ Украины были переданы в руки олигархов, зависимых от Запада. Коммерческие и олигархические СМИ не выражали интересы Украины как государства. Появляющиеся общественные организации, ратовавшие за демократический путь развития украинских массмедиа, финансировались Западом и продвигали интересы определенных политических кругов, которым Украина была интересна и как ресурсная база, и как «таран» в информационном противостоянии с Россией. Такие проекты, как «Детектор Медиа» и «МедиаКритика», сумели создать в украинском обществе русофобский мейнстрим, который сформировал модную тенденцию в медиаполе Украины: о России писать как о враге и обосновывать эту ненависть. Если журналист или лидер общественного мнения предлагает дружеские или хотя бы праг­матичные отношения с соседним государством, то будет подвергнут осмеянию или хейтингу. Важную роль в формировании русофобского характера медийного контента на Украине сыграла медиакритика. Тексты «исследователей проблем», созданных Россией Украине, регулярно появляются на платформах известных проектов «МедиаКритика» и «Детектор Медиа».

С началом СВО на Украине очевидной и даже научно обоснованной стала цензура в средствах массовой информации, усилилась пропаганда неприкрытой ненависти ко всему русскому, что объяснялось украинскими исследователями требованиями военного времени.

Таким образом, за три десятилетия произошла полная информационная экспансия Украины. Ее механизмы и последствия необходимо внимательно изучать, поскольку Россия является желанной мишенью в информационной войне, которую ведет коллективный Запад в мировом информационном пространстве, используя «долгоиграющие» стратегии и тактики и технологическое доминирование.

 

Примечания

¹ Розенберг В. Путин заявил о практически потерянном суверенитете Украины // Lenta.ru. 2022. Окт., 26. Режим доступа: https://lenta.ru/news/2022/10/26/suveren/ (дата обращения: 24.03.2025).

² Орбан заявил, что Украина потеряла суверенитет / РИА Новости. 2023. Июль, 14. Режим доступа: https://ria.ru/20230714/ukraina-1884116671.html?ysclid=lue04n1q1x933321914 (дата обращения: 24.03.2025).

³ Тарасюк В. Відданий журналістиці: «Ювілейне» слово про Юрія Бідзілю // Науковий вісник Ужгородського університету. 2015. № 2. С. 70–72.

⁴ Ларуш Л. На Украине США ставят на нацистов // Вести. 2014. Март, 06. Режим доступа: https://www.vesti.ru/article/1848081 (дата обращения: 24.03.2025).

⁵ Мовчан С. Кому належать українські ЗМІ // Політична критика. 2016. Окт., 12. Режим доступа: https://politkrytyka.org/2016/10/12/komu-nalezhat-ukrayinski-zmi (дата обращения: 23.02. 2025).

⁶ Феномен русофобии: истоки и современность // Русский дом. 2013. № 3. Режим доступа: http://russdom.ru/node/5779 (дата обращения: 23.02.2025).

⁷ Хмеленко Э.В. Украинская медиакритика: демократический потенциал и информационно-политический ресурс // Молодой ученый. 2009. № 2. С. 197–199.

⁸ Там же. С. 197.

⁹ Режим доступа: https://detektor-media.ua (дата обращения: 23.02.2022).

¹⁰ Режим доступа: https://mediakrytyka.lnu.edu.ua (дата обращения: 12.12.2022). (дата обращения: 12.12.2022).

¹¹ Дроздов О. Свобода слова: міф, у який важко не повірити // МедіаКритика. 2010. Дек., 21. Режим доступа: http://mediakrytyka.lnu.edu.ua/za-scho-krytykuyut-media/svoboda-slova-mif-u-yakyy-vazhko-ne-poviryty.html (дата обращения: 23.02.2022).

¹² Чабаненко М. Журналістика і пропаганда: у пошуках правильних рішень // МедiаКритика. 2014. № 21. С. 34–36.

¹³ «33 Москалики», сумна версiя. Режим доступа: https://rutube.ru/video/c92d3d4e673c0f409fbd0bde60aba087/ (дата обращения: 23.02.2025). (дата обращения: 23.02.2025).

¹⁴ Чабаненко М. Журналістика і пропаганда: у пошуках правильних рішень.

¹⁵ Там же. С. 35.

¹⁶ Логвиненко Б. Друга найчисленніша біомаса: про «Дождь» і не тільки // Детектор Медіа. 2017. Янв., 16. Режим доступа: https://detector.media/infospace/article/122228/2017-01-16-druga-naychyslennisha-biomasa-pro-dozhd-i-ne-tilky/ (дата обращения: 12.12.2022).

¹⁷ Там же.

¹⁸ Клименко А., Кучер М. Нова мова російсько-української війни // МедіаКритика. 2022. № 29. С. 37 – 39.

¹⁹ Там же. С. 37.

²⁰ Там же. С. 38.

 

Библиография

Бабенко В.С. Украина в паутине национализма: политические и правовые последствия // Россия и современный мир. 2014. № 2. С. 211–221.

Бабенко В.Н. Украина: можно ли построить суверенитет на русофобии? // Страны Восточной Европы и украинский кризис (2013–2015). 2016. № 2. С. 93–103.

Братчик А.С., Курылев К.П. Процесс формирования антироссийской политики на Украине: история и современность // Постсоветские исследования. 2022. Т. 5. № 5. С. 450–463. DOI: 10.24412/2618-7426-2022-5-450-463

Воронова О.Е., Трушин А.С. Глобальная информационная война против России. М.: Яуза-каталог, 2019.

Гуляев А.А. Истоки украинской русофобии // Власть. 2023. № 4. С. 104–107.

Даренский В.Ю. Русский патриотизм и «русофобия» как детерминанты политической культуры (экзистенциальный аспект) // Гуманитарный вектор. 2015. № 3. С. 139–146.

Здоровега В.Й. Теорія й методика журналістської творчості. Львів: ПАЇС, 2004.

Квіт С. Масові комунікації. Київ: Києво-Могилянська академія, 2018.

Короченский А.П. «Пятая власть»? Феномен медиакритики в контексте информационного рынка: моногр. Ростов-н/Д.: Изд-во Ростовск. ун-та, 2002.

Красовская Н.Р. Технологии информационных войн против России // Власть. 2019. № 32. С. 42–51.

Лузан А.А., Лузан С.А. Глобализация и государственный суверенитет Украины и России // Россия: тенденции и перспективы развития. 2017. Вып. 12. Ч. 1. С. 150 – 153.

Манойло А.В. Стратегические информационные операции и оперативные игры спецслужб. М.: Горячая линия–Телеком, 2024.

Марков Е.А., Неволина А.А. Россия как главный объект современных информационных войн // Historia Provinciae – Журнал региональной истории. 2018. Т. 2. № 3. С. 12–48. DOI: 10.23859/2587-8344-2018-2-3-4

Михайлин І. Основи журналістики. Харків: Центр учбової літератури, 2011.

Почепцов Г.Г. Информационные войны. М.: Рефл-бук; Київ: Ваклер, 2000.

Приступенко Т.О. Медіарегулювання в системі інформаційного права: правовий контекст створення механізмів регулювання медій // Наукові записки Інституту журналістики. 2022. № 2. С. 23–33.

Різун В.В. Теорія масової комунікації. Київ: Просвіта, 2008.

Субочев В.В. Исчезновение суверенитета: теоретический анализ политико-правовых реалий // Правовая политика и правовая жизнь. 2016. № 2. С. 13–21.

Чиж І. Україна: шлях до інформаційного суспільства. Київ: Либідь, 2004.

Яковець А.В. Телевізійна журналістика: теорія і практика. Київ: Києво-Могилянська академія, 2009.

Дата поступления в редакцию: 15.05.2025
Дата публикации: 20.06.2025