Архив



Легендарная Ярославна факультета журналистики МГУ



Ирина Толоконникова

Ссылка для цитирования: Толоконникова И.В. Легендарная Ярославна факультета журналистики МГУ// МедиаАльманах. 2019. № 4. С. 102−109.
DOI: 10.30547/mediaalmanah.4.2019.102109

© Толоконникова Ирина Владиславовна
кандидат филологических наук, доцент кафедры истории русской литературы и журналистики факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова (г. Москва, Россия), ivtol@mail.ru





Статья посвящена Людмиле Евдокимовне Татариновой (1927−2017), которая работала на факультете журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова более полувека (1954−2009). Заслуженный преподаватель Московского университета, лауреат Ломоносовской премии МГУ, кандидат филологических наук, доцент, автор около 40 научных работ Л.Е. Татаринова была не только высокопрофессиональным специалистом по древнерусской литературе, но и превосходным лектором, легендой факультета журналистики МГУ.

 

Детство

Людмила Евдокимовна Татаринова (урожд. Ярощук) родилась 4 сентября 1927 г. в Минске – в год 10-летия Великой Октябрьской социалистической революции. Это событие торжественно отмечалось во всех городах СССР. Однако маленькая Люся запомнила совершенно другой эпизод из своей детской жизни: большой и страшный пожар в соседнем доме. Дом был деревянный, пламя быстро разгоралось. Тушили всем миром, соседи передавали друг другу ведра с водой. Едкий дым щипал глаза, было трудно дышать. Сколько ей тогда было лет? Два года? Четыре? Этого она не помнила, но помнила, как дедушка сильно держал ее за руку. Помнила и то, как несколько дней после пожара пахло гарью. Было горестно и страшно.

Мать – Елена (Эсфирь) Марковна (урожд. Никомарова, 1903−2001) была экономис­том. Отец – Евдоким Леонтьевич Ярощук (1898−1970) был агрономом. Едва окончив Тимирязевскую академию, он был арестован. За что? Кто бы мог ответить на этот вопрос в то тяжелое время... Правда, в данном случае конкретный повод для ареста был. Будучи направлен в одно из агрономических хозяйств Белоруссии, Евдоким Леонтьевич не согласился выполнять абсурдный приказ правительства сеять пшеницу, понимая, что она там расти не будет. Более того, он позволил себе довольно резко высказаться: «Какой дурак додумался сеять здесь пшеницу?». Непозволительная смелость в сталинские времена. Однако вскоре арест был заменен ссылками.

Верная жена Елена Марковна сопровождала мужа в ссылках, но взять с собой маленькую дочку она не могла, поэтому ребенка стали воспитывать бабушка с дедушкой – родители Елены Марковны, жившие в небольшом городке Горки Могилевской области. Дед был управляющим лесоскладом, а бабушка – домохозяйкой. Об этом периоде своей жизни Людмила Евдокимовна всегда вспоминала как о довольно радостном, даже чудесном и прекрасном. Горки, по ее рассказам, был красивым, чистым и уютным городком. Там была хорошая библиотека и даже не разрушенный большевиками старинный православный храм в честь святого Николая Угодника. Все родственники Елены Марковны жили поблизости и не просто окружали ребенка теплом, любовью и заботой, а, по ее словам, безудержно баловали.

Однако девочку тревожил вопрос: «Где папа?». Взрослые отвечали уклончиво, что он в командировке и скоро вернется. Евдокиму Леонтьевичу очень повезло: он действительно вернулся. Сталинские репрессии только начинались, и сроки тогда еще давали небольшие. Но его, как и его семью, не отпускал страх перед будущим: насколько была велика возможность повторного ареста? К счастью, этого не произошло, и его направили на работу в должности агронома в научно-опытное хозяйство под Воронежем.

Работа шла успешно: Евдоким Леонтье­вич проводил различные опыты с зерновыми и кормовыми культурами, образцы которых успешно выставлялись на ВДНХ СССР. Он неоднократно ездил в Москву, часто вместе с Еленой Марковной, останавливался у гостеприимных знакомых. Накрывался праздничный стол, делились воспоминаниями о прошлом. Евдоким Леонтьевич возвращался домой радостный и счастливый, привозил детям подарки и так красочно рассказывал о своих поездках, что Люсе временами казалось, что она тоже была там с родителями.

Жизнь начала налаживаться. В 1934 г. Люся пошла в первый класс, а в 1938 г. успешно окончила начальную школу. Семья увеличилась: родились брат и сестра.

 

Война

В 1941 г. Люся перешла в восьмой класс, наступили каникулы. Веселое и радостное лето. Никаких забот до следующего учебного года. Родители приехали за детьми, чтобы взять их на лето к себе в Воронеж. Хотели забрать с собой Люсину подружку Машу, но ее не отпустили родители. Прощаясь на вокзале, родные и друзья долго махали вслед поезду. Маша плакала. Кто тогда знал, что им никогда больше не увидеться...

В Воронеже поначалу жизнь была спокойной, счастливой и беззаботной. Люся играла с братиком и крошечной сестренкой, иногда ходила в клуб на новый фильм. Все было прекрасно до того рокового дня, разделившего жизнь всех советских людей на «до» и «после».

Войдя в дом, Евдоким Леонтьевич произнес жестокое слово: «Война!» Один из немногих, он предчувствовал, что война будет долгой и тяжелой. Сам неоднократно ходил в военкомат записываться добровольцем, но его не брали, поскольку он был в «черном списке» как неблаго­надежный: арест давал о себе знать. В Воронеже начались бомбежки, и Евдоким Леонтьевич стал думать об эвакуации. Он постоянно посылал телеграммы белорусским родственникам, чтобы те, бросая все, уезжали. Но они не внимали: держались за хозяйство, не думали, что война продлится долго и враг придет в Горки, а также плохо себе представляли, какой может быть жизнь на оккупированной территории. Кроме того, верили довоенной прессе, которая успокаивала: войны не будет. Такие настроения были тогда у многих, что сыграло роковую роль.

Евдоким Леонтьевич вначале увез семью в Алексиково под Сталинградом. Но и там было неспокойно. Вражеские налеты, бомбежки, раненые красноармейцы в крови и бинтах, внушавшие детям страх и ужас своим страдальческим видом. Отец по-прежнему работал агрономом, мать трудилась экономистом. Желая спасти семью, Евдоким Леонтьевич уводил детей ночевать в деревню. Но вскоре и там стало небезопасно.

Тогда вся семья, переселилась в Пады, в саратовскую глубинку. Люся пошла в восьмой класс. Училась на «отлично» по всем предметам, но больше всего ее привлекала литература. Она взахлеб читала произведения русских и зарубежных классиков.
И почувствовала склонность к преподаванию. Интересно, что еще раньше – в 6−8 клас­сах – девушка посещала театральный кружок и даже мечтала одно время стать актрисой. Этим мечтам не суждено было сбыться, но участие в кружке не прошло бесследно: Люся смогла развить свой природный артистизм, и это очень помогло ей в преподавательской деятельности. Каждая ее лекция была своеобразным спектаклем.

Литературу вела директор школы. И если ей случалось уезжать в РОНО (район­ный отдел народного образования) или по каким-либо делам, вместо себя она оставляла Люсю Ярощук вести уроки в средних и младших классах. И девочка-старшеклас­сница прекрасно справлялась со своими новыми обязанностями. Ей приходилось дополнительно осваивать значительный объем литературы. Уча других, она училась сама. Школьные годы подходили к концу, и надо было решать, куда пойти учиться. Хотелось бы − в Москве, о которой она так много слышала от родителей.

 

Филфак МГУ

В 1944 г. Людмила приехала в столицу поступать на филологический факультет МГУ. У нее был отличный аттестат. Если бы она окончила школу на несколько лет позже, была бы еще и золотая медаль. Но тогда медалей не было. Отличников в те годы принимали в вузы без вступительных испытаний. Филфак – предел ее мечтаний!

1944 г. был счастливым не только для Людмилы, но и для всего советского народа. Именно тогда, после победы под Сталинградом и в Курской битве, стало совершенно очевидно, что победа СССР в Великой Отечественной войне предрешена: советские войска вышли к государственной границе.

Счастливый день Победы Людмила встретила в Москве. Трудно передать охватившее всех радостное, восторженное настроение. Казалось, что все беды теперь позади. Однако радость была омрачена тем, что родственники и школьные друзья, оставшиеся в Белоруссии, были безжалостно убиты фашистами...

Затем были студенческие годы. Людмила поступила на отделение русского языка и литературы, но училась в группе, где в качестве иностранного языка нужно было изучать немецкий. Среди студентов встречались такие, которые требовали запрета на «фашистский» язык, но Людмила к ним не относилась. Германия – страна древней культуры, а на немецком языке говорил не только Гитлер, но и И.В. Гёте, Ф. Шиллер, И. Кант, А. Шопенгауэр и др.

Конечно, послевоенные годы были и голодными, и холодными, и бедными. Кроме того, культ личности, репрессии, так называемая «борьба с космополитизмом». Об отрицательных сторонах жизни тех лет много сказано и написано. Но не это определяло дух эпохи, не это было ее главным содержанием. Люди не были озлоблены, студенты учились, жили богатой духовной жизнью, ходили в театры и на концерты.

В те времена в стенах университета работали талантливые люди, создатели высокой культуры, носители непреходящих нравственных ценностей. Это были профессионалы с глубо­ким чувством внутреннего долга, интересные, умные, остроумные, глубоко интеллигентные, многие из которых вышли из другой, досоветской эпохи. И они сумели пронести сквозь тяжелые времена войн и революций светлые, общечеловеческие идеалы. Студентов-филологов учили такие мэтры, как Г.Н. Поспелов, Н.К. Гудзий, Н.Л. Бродский. Поспелов после лекций играл на рояле. В.Н. Яхонтов – известный советский артист эстрады, чтец, создатель жанра «театр одного актера» – читал стихи в Коммунистической аудитории (ныне ауд. 232 на факультете журналистики). У Бродского Людмила писала диплом о драматургии А.П. Чехова (на примере произведения «Вишневый сад»).

А в свободное от занятий время, как вспоминала позже Людмила Евдокимовна, молодежь гуляла толпой по улице Горького (ныне Тверской). Тогда ведь все факультеты МГУ находились в центре Москвы. Покупали пирожные в Столешниковом переулке, конфеты – в кондитерской на Пушкинской площади. Особенно вкусны были «Столичные» и грильяж. Однако покупать много сладкого не позволяли финансы: пирожные, как и другие сладости, часто делили на несколько частей, но никто не жаловался. Все были довольны и даже счастливы.

Среди студентов были и москвичи, и иногородние. Многие жили в общежитии. Но Евдоким Леонтьевич позаботился о дочери: снял ей комнату на Третьей улице Ямского поля в доме княгини Елизаветы Аркадьевны Оболенской. Муж княгини был послом в Германии, за что и пострадал: его осудили как «немецкого шпиона» и «врага народа». Елизавета Аркадьевна жила вместе со взрослым сыном и кухаркой, и Людмила чувствовала себя в их семье как в родной. Хорошим подспорьем были посылки, которые время от времени приходили от родных. Между тем княгиня очень тактично «подвоспитывала» Людмилу, уча ее хорошим манерам: «Видишь, как я ем, как пью, как я хожу, как одеваюсь».

Большинство студентов-филологов проходило практику в школах. У Людмилы уже был опыт ведения уроков, и такое занятие ей было вполне по душе. После окончания факультета она готовилась вернуться в школу, где все было так привычно: уроки литературы, ученики, проверка тетрадей. Но судьба распорядилась иначе: Людмила получила рекомендацию в аспирантуру. Это не обрадовало девушку, но Евдоким Леонтьевич в письмах умолял дочь использовать шанс поступить в аспирантуру. В свое время ему этого не удалось. (Правда, по окончании Тимирязевской академии Евдокиму Леонтьевичу предлагали (и даже упрашивали) поступать в аспирантуру, но он отказался, так как слишком стремился к практической хозяйственной деятельности. По его словам, он рвался поднимать сельское хозяйство Белоруссии. Впоследствии, очевидно, жалел, что упустил такую возможность.)

Да! «Покой нам только снится!» В дип­ломе – не одни «пятерки», и нужно было подучиться, чтобы сдать вступительные в аспирантуру на «отлично». Но трудности – дело привычное. Тем более что перфекционизм всегда был особенностью натуры Людмилы Евдокимовны: она никогда и ничего не делала наполовину, кое-как.

И вот она аспирантка. Тему диссертации долго выбирали, согласовывали, решали, как лучше сформулировать. В итоге решили, что она должна звучать так: «Художественная проза А.И. Герцена 40-х годов». Период написания диссертации был, конечно, трудным, сопровождавшийся постоянной напряженной работой в Ленинской библиотеке (ныне РГБ) или в аспирантском зале Научной библиотеки имени А.М. Горького МГУ. Читать приходилось много. А в свободное время дружная аспирантская компания шла гулять в Александровский сад.

В это же время Людмила Евдокимовна познакомилась со своим будущим мужем – Юрием Петровичем Татариновым. Роман длился почти три года и в 1952 г. завершился счастливым браком.

Диссертация была защищена успешно и в срок – весной 1953 г. Впоследствии на ее основе была написана брошюра. Но Людмиле Евдокимовне не сразу удалось устроиться на работу. Прошел год в поис­ках. Правда, этот год принес ей счастье иного плана: родилась дочь Наталья, и Людмила Евдокимовна посвятила себя этим приятным хлопотам.

А за это время отделение журналистики на филологическом факультете стало самостоятельным факультетом. Требова­лись преподаватели. Условия работы были нелегкие: нужно было читать курс истории русской литературы от древних времен и до наших дней. Сможет ли? Таких вопросов недавняя аспирантка себе не задавала. Надо – значит, сможет. Не подготовлена? Значит, надо подготовиться. К преодолению трудностей ей не привыкать. Времени мало? Ничего, успею.

 

Журфак МГУ

C 1954 г. всю свою долгую жизнь Людмила Евдокимовна преподавала на факультете журналистики МГУ (кафедра истории русской литературы и журналистики). Поначалу, конечно, приходилось трудно. Многое надо было прочитать, изучить. Нужно было привыкнуть к особенностям аудитории: это были не наивные школьники-малолетки, а серьезные, взрослые люди, многие из которых были ее одногодками, а некоторые даже и постарше.

Людмила Евдокимовна читала курсы лекций по истории древнерусской литературы, истории русской литературы и журналистики XVIII в., вела спецкурс «Этические взгляды Герцена в публицистике 40-х годов XIX века», спецсеминары «Литература и искусство Древней Руси», «Театр в XVIII столетии». У нее учились многие поколения будущих журналистов.

«Други мои», – обращалась она к своим слушателям, и даже самые непоседливые первокурсники в восторге замирали от этого обращения и от мира древнерусской литературы, который открывала им Людмила Евдокимовна (именно на первом курсе она читала лекции по истории литературы Древней Руси).

Студенты любили ее, и она любила их. Кроме того, Людмила Евдокимовна умела привить любовь к своему предмету. Это был самый любимый ее курс. Она так «вжилась» в него, что многие студенты видели в ней прекрасную Ярославну, мудрую Февронию, заботливую Юлианию Лазаревскую. Но чаще всего именно Ярославну, так как самым любимым из всего курса было «Слово о полку Игореве». Она знала его во всех подробностях, долго могла говорить о самой, казалось бы, незначительной детали, видя в ней глубокий смысл. Почему киевский князь Святослав видел во сне жемчуг? Что это означает? Почему князь Игорь, сбежав из половецкого плена, пришел не в свой родной Новгород-Северский, а в Киев? Вместе с ней студенты сочувствовали Буй-туру Всеволоду, разгадывали загадку необычного половца Овлура, который помог князю Игорю бежать из плена. Кто такой Див? Кто такой Троян, неоднократно упоминавшийся в произведении? Много вопросов вызывало «Слово», если читать его внимательно.

Казалось, что Людмила Евдокимовна рассказывает о чем-то дорогом и любимом просто, легко, без подготовки. Никто бы не поверил, что каждой лекции предшествовал большой труд, долгие часы работы дома и в библиотеках.

По ее учебнику «Русская литература и журналистика XVIII века» занимались советские (а впоследствии российские) и иностранные студенты. О нем нужно сказать особо. Учебник выдержал три издания: 1975, 1982, 2001 гг. В каждое из них вносились исправления и дополнения, учитывались новые исследования в данной области.

В учебнике дана общая картина развития русской литературы и журналистики на протяжении XVIII в., раскрыто твор­ческое своеобразие наиболее значимых писателей той эпохи, показано их место в историко-литературном процессе. Учитывая специфику факультета журналис­тики, особое внимание автором уделялось анализу публицистики в творчестве рассмат­риваемых писателей, показана ее роль в формировании общественного мнения. Большой заслугой Л.Е. Татариновой было стремление соединить в одной книге литературу и журналистику, сделав акцент именно на журналистике, что нашло выражение в более подробной, чем в пособиях по литературе, характеристике ряда периодических изданий XVIII в.

Данный учебник отличается значительно меньшим объемом, чем подобные издания по рус­ской литературе (Г.А. Гуковский, Д.Д. Благой) и русской журналистике (П.Н. Берков, А.В. Западов), не претендует на исчерпывающе полное рассмотрение всего относящегося к предмету. В нем отобраны те факты и имена, которые наиболее важны для понимания закономерностей общего литературного процесса. Учебник написан простым и понятным литературным языком, ясным и выразительным, живым и точным, поэтому он легко воспринимается студентами.

Людмила Евдокимовна много лет преподавала древнерусскую литературу и историю русской литературы XVIII в., но она не ограничивалась этим. Ее научные интересы были очень широки. Например, она прекрасно знала творчество А.И. Герцена и написала несколько учебных пособий по его публицистике, лучшее из которых – «А.И. Герцен» (М.: Мысль, 1980).

Несмотря на то что творческое наследие А.И. Герцена последовательно и всесторонне изучалось и изучается исследователями, монография Л.Е. Татариновой также вносит свой вклад в герценоведение. Конечно, небольшая по объему брошюра ни в коей мере не претендует на полный анализ публицистики Герцена: основное внимание в ней уделено анализу публицис­тических особенностей художе­ственного творчества писателя 1830−1840 гг. и рассмотрению мастерства его стиля в философских произведениях, фельетонах в «Отечественных записках». Основное внима­ние уделено характеристике материалов «Колокола», в которых с наибольшей полнотой проявилось замечательное мастерство Герцена-публициста. Предметом анализа является также жан­ровое многообразие его публицистики.

Студенты 1950 гг. помнят, как Людмила Евдокимовна читала спецкурс, посвященный истории журнала «Московский телеграф», а впоследствии выпустила учебное пособие (см.: Татаринова, 1959). Несмотря на небольшой объем, пособие дает достаточно полное представление о самом журнале и его издателе Н.А. Полевом: автор не только характеризует специфику издания, но и показывает его роль и место в истории российской журналистики первой половины XIX в. Много внимания уделено личности Н.А. Полевого, его социально-политическим и литературным взглядам, что очень важно, так как этим в значительной степени определялось направление журнала. В то время еще не было основополагающих учебников по истории русской журналистики, и значение этого издания трудно переоценить.

На факультете журналистики Людмила Евдокимовна Татаринова была легендарным лектором, любимым многими поколениями учащихся и выпускников. Она охотно отвечала на вопросы студентов. Не боялась признаться в том, что она чего-нибудь не знает, понимая, что всего знать невозможно. Обещала посмотреть свои записи, изучить дополнительную литературу и ответить позже. И обещания свои всегда выполняла.

Кроме набора необходимых знаний, которые Людмила Евдокимовна обязана была дать студентам по программе, она умела пробудить в них «чувства добрые». Она учила, вчитываясь в произведение, любить и слово, и Родину, и славу далеких предков. Учила гражданственности и патриотизму. А главное – учила студентов быть прежде всего порядочными людьми.

На экзаменах и зачетах Людмила Евдокимовна была в меру строга. Если студент не успевал прочитать какое-нибудь небольшое произведение древнерусской литературы, она отправляла его дочитывать. К концу зачета, доответив, он получал не просто «зачет», но и заслуженную похвалу. Если недочитанным было более крупное произведение, то студент приходил на следующий день или через пару дней. Если у кого-либо и образовывался «хвост» по древнерусской литературе, то уж точно не по вине преподавателя, а по собственной лени или неорганизованнос­ти. Один профессор говорил, что преподаватель может быть каким угодно строгим, но его требования должны быть просты и понятны студентам. Именно так можно было сказать о и Людмиле Евдокимовне: строго требуя от студентов знания своего курса, она не испортила ни одной зачетки.

Очень доброжелательно и в то же время требовательно она относилась к коллегам по работе. Могла покритиковать и даже весьма сурово, но ее критика всегда была по делу. Очень нетерпимо она относилась к небрежному выполнению своих обязанностей. Однажды автор этих строк, будучи еще очень молодым преподавателем, получила от Людмилы Евдокимовны строгий разгон за то, что всей группе иностранных студентов-первокурсников поставила «зачет» автоматом. «Как Вы могли? Да, я согласна, что надо было поощрить нескольких наиболее старательных студентов. А остальным за что?! Ведь многие из них едва говорят по-русски! И они ведь еще только начинают учиться! Что с ними будет ко второму-третьему курсу! Нельзя их так баловать! И Вам не надо создавать себе репутацию человека, у которого можно, бездельничая весь семестр, получить зачет». Справедливая критика была впоследствии учтена.

И еще одно несомненное достоинство Людмилы Евдокимовны заключалось в том, что она не была ни лицемеркой, ни интриганкой, никогда никого не «подсиживала» и не поощряла такие качества в других. Если ей что-нибудь не нравилось в человеке, то она ему об это говорила в глаза. Могла сказать резко, но прямо, а не за спиной.

В 1971 г. в жизни Людмилы Евдокимовны случилось большое горе: умер любимый муж, с которым было прожито 20 счастливых лет. Вместе преодолевали трудности, делили радость и горе, растили дочь. Однако горе не сломило ее, лишь глаза стали грустнее и печальнее. Людмила Евдокимовна продолжала работать, читать лекции, по-прежнему пользовалась заслуженной любовью и уважением студентов.

Трагическим вечером 3 декабря 2009 г. Людмила Евдокимовна возвращалась домой после заседания кафедры. Было не очень поздно, но зимой темнеет рано. Недалеко от дома в районе Ясенево, на Голубинской улице, ее сбила машина. Она получила множественные травмы и была госпитализирована в 31-ю московскую городскую больницу. Полностью оправиться от травм она не смогла. Пришлось оставить любимую работу, и последние годы она находилась дома на попечении дочери. Людмила Евдокимовна Татаринова умерла 8 июня 2017 г. на девяностом году жизни. Светлая память о ней сохранится среди знакомых, коллег и бывших студентов.

 

Наиболее значимые труды Л.Е. Татариновой

Журнал «Московский телеграф» (1825-1834). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1959.

Журнально-публицистическая деятельность А.И. Герцена 50−60-х гг. XIX в.:
метод. указания и библиогр. к специальному семинару по истории русской журналистики: для студ.-заоч. III и IV курсов гос. ун-тов. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1974.

История русской литературы и журналистики XVIII века: учеб. пособие для студентов вузов по специальности «Журналистика». 2-е изд. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. 

А.И. Герцен. М.: Мысль, 1980.

Русская бесцензурная пресса 50−60 гг. XIX в. : учеб.-метод. пособие по спецкурсу. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983.

Древнерусская литература. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985.

Программа по древнерусской литературе для гуманитарных вузов. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1998.

Творчество А.И. Герцена 1830−40-х гг. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1960.

 

Библиография

Татаринова Л.Е. Журнал «Московский телеграф» (1825−1834). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1959.